Вскоре он возвратился, но выглядел уже по-другому. Волосы были заплетены в тонкие косички с узенькими красными ленточками на концах и собраны на макушке в одну толстую, блестевшую, как лак, косу, украшенную четырьмя круглыми жемчужинами и драгоценными камнями, оправленными в золото. Шелковая куртка с цветами по серебристо-красному полю, штаны из зеленого сатина с узором, черные чулки с парчовой каймой и красные туфли на толстой подошве; на шее та же драгоценная яшма и ожерелье, а еще ладанка с именем и амулеты. Лицо Баоюя было до того белым, что казалось напудренным, губы – словно накрашены помадой, взор нежный, ласковый, на устах улыбка. Все изящество, которым может наградить природа, воплотилось в изгибе его бровей; все чувства, свойственные живому существу, светились в уголках глаз. В общем, он был необыкновенно хорош собой, но кто знает, что скрывалось за этой безупречной внешностью.

Потомки сложили о нем два стихотворения на мотив «Луна над Сицзяном», очень точно определив его нрав:

 

Печаль беспричинна.

Досада внезапная – тоже.

Порою похоже,

что глуп он, весьма неотесан.

Он скромен и собран

и кажется даже пригожим.

И все же для высшего света

манерами прост он…

 

Прослыл бесталанным,

на службе считался профаном,

Упрямым и глупым,

к премудростям книг неучтивым,

В поступках – нелепым,

характером – вздорным и странным, –

Молва такова, –

но внимать ли молве злоречивой?

 

И далее:

 

В богатстве и знатности

к делу не знал вдохновенья,

В нужде и мытарствах

нестойким прослыл и капризным.

Как жаль, что впустую,

зазря растранжирил он время .

И не оправдал ожиданий

семьи и отчизны!

 

Среди бесполезных

он главный во всей Поднебесной,

Из чад нерадивых

сейчас, как и прежде, он – первый!

Богатые юноши!

Отроки в платье прелестном!

Примером для вас

да не будет сей образ прескверный!

 

Между тем матушка Цзя встретила Баоюя с улыбкой и спросила:

– Зачем ты переодевался? Прежде надо было поздороваться с гостьей! Познакомься! Это твоя двоюродная сестрица!

Баоюй обернулся и в хрупкой, прелестной девочке сразу признал дочь тетки Линь. Он подошел, поклонился и, вернувшись на свое место, стал внимательно разглядывать Дайюй. Она показалась ему необыкновенной, совсем не похожей на других девочек. Поистине: