Мудрая Сижэнь ласково укоряет Баоюя;

ловкая Пинъэр меткими ответами выручает Цзя Ляня


Итак, Ши Сянъюнь, смеясь, бросилась вон из комнаты, опасаясь, как бы Дайюй за ней не погналась.

– Смотри упадешь! – крикнул ей вслед Баоюй. – Да разве она за тобой угонится?

Дайюй действительно погналась за Сянъюнь, но Баоюй стал в дверях и преградил ей дорогу.

– Прости ее на этот раз! – попросил он.

– Не быть мне в живых, если прощу! – вскричала Дайюй, отталкивая Баоюя.

А Сянъюнь, заметив, что Баоюй не дает выйти сестре, остановилась и со смехом сказала:

– Милая Дайюй, извини меня!

В это время за спиной у Сянъюнь появилась Баочай и тоже рассмеялась:

– Прошу вас, не ссорьтесь, хотя бы из уважения к Баоюю.

– Не хочу! – запротестовала Дайюй. – Вы все сговорились меня дразнить!

– Кто тебя дразнит? – примирительно сказал Баоюй. – Это ты зацепила ее, а так она слова тебе не сказала бы!

Пока все четверо между собой пререкались, не желая друг другу уступить, пришла служанка звать к обеду. Лишь после этого они разошлись.

Вечером, когда настало время зажигать лампы, госпожа Ван, Ли Вань, Фэнцзе, Инчунь и Сичунь отправились к матушке Цзя. Поболтали немного и пошли спать. Баоюй проводил Сянъюнь и Дайюй, а к себе вернулся почти ко времени третьей стражи, и то лишь после неоднократных напоминаний Сижэнь о том, что давно пора спать.

На следующее утро, едва рассвело, Баоюй вскочил с постели, сунул ноги в комнатные туфли и побежал к Дайюй. Служанок поблизости не было, а Дайюй и Сянъюнь еще спали. Дайюй была укрыта стеганым шелковым одеялом абрикосового цвета. Черные волосы Сянъюнь, укрытой лишь наполовину, разметались по подушке, а изящные белоснежные руки с золотыми браслетами лежали поверх розового шелкового одеяла.

– Даже спать не может спокойно! – с укоризной произнес Баоюй. – Простудится и будет жаловаться, что под лопатками колет.

Он подошел к кровати и осторожно укрыл девушку. Дайюй проснулась, услышала, что в комнате кто-то есть, и с мыслью: «Наверное, Баоюй!» – повернулась, чтобы посмотреть.

– Зачем ты пришел так рано?

– Рано? – удивился Баоюй. – А ты посмотри, который час!

– Выйди, пожалуйста, – попросила Дайюй. – Дай нам одеться.

Баоюй вышел в прихожую. Дайюй поднялась и разбудила Сянъюнь. Они быстро оделись, и Баоюй снова вошел, сев у столика, на котором стояло зеркало. Появились служанки Цзыцзюань и Цуйлюй и стали помогать барышням совершать утренний туалет.

Сянъюнь умылась, и Цуйлюй хотела выплеснуть воду, но Баоюй сказал:

– Постой! Я тоже умоюсь, чтобы лишний раз не ходить к себе.

Он дважды плеснул себе на лицо из таза, отказавшись от ароматного мыла, которое ему подала Цзыцзюань.

– Не надо, – сказал он. – В тазу достаточно пены.

Еще два раза плеснул и попросил полотенце.

– Опять ты со своими причудами! – засмеялась Цуйлюй. Баоюй пропустил ее слова мимо ушей, попросил соль, почистил зубы и прополоскал рот. Покончив с умыванием, он заметил, что Сянъюнь уже успела причесаться.

– Дорогая сестрица, причеши и меня! – с улыбкой попросил он, подходя к ней.

– Не могу, – ответила Сянъюнь.

– Милая сестрица, почему раньше ты меня причесывала, а теперь не хочешь?

– Разучилась.

– Тогда заплети мне хоть несколько косичек, – не отставал Баоюй, – иначе не уйду.

Пришлось Сянъюнь выполнить его просьбу.

Дома Баоюй обычно не носил шапочки и заплетал волосы в маленькие косички, которые стягивались на макушке в пучок и заплетались в толстую косу, перевязанную красной лентой, украшенную четырьмя жемчужинами и золотой подвеской на конце. Заплетая косу, Сянъюнь сказала:

– Помню, у тебя было четыре одинаковых жемчужины, а сейчас только три. Четвертая совсем другая. Куда девалась прежняя?

– Потерялась, – ответил Баоюй.

– Где-то ходил, она у тебя выпала, а какой-то счастливчик нашел, – промолвила Сянъюнь.

– Это еще неизвестно! – перебила ее стоявшая рядом Дайюй и холодно усмехнулась. – Потерял или подарил кому-нибудь на украшения?