– Стерва! Не распускай язык! Когда это было, чтобы моя дочь привозила домой какие‑нибудь вещи?
– Вещи – мелочь, – возразила Баочань, – главное – кто отравил мою госпожу!
– У кого найдут ее вещи, тот и отравил! – заявила Баоцинь. – Пусть второй господин Цзя Лянь допросит молодого господина Ся и узнает, откуда тот взял мышьяк. Об этом тоже надо сообщить в ведомство наказаний!
– Баочань спятила! – вне себя от волнения воскликнула мать Цзиньгуй. – Зачем моей дочери понадобился мышьяк? Теперь ясно, что Баочань ее отравила!
Тут Баочань раскричалась:
– Пусть другие сваливают вину на меня! Ну а вы с какой стати? Не вы ли подучивали мою госпожу скандалить, разорить семью мужа, а потом забрать все свои вещи, уйти и выйти замуж за достойного человека?! Ну, что, было такое? Говорите же!
Не успела мать Цзиньгуй рта раскрыть, как в разговор вмешалась жена Чжоу Жуя.
– Это ведь ваша служанка! – сказала она. – Или вы ей не верите?
– Я всегда к ней хорошо относилась! – скрежеща зубами от злости, заорала старуха и обернулась к Баочань: – Ты что, хочешь меня в могилу свести? Погоди! Я всю правду скажу на дознании!
Баочань выпучила глаза и завопила:
– Пусть сейчас же отпустят Сянлин! Незачем губить невинную девочку! Уж я‑то знаю, что сказать на суде.
Баочай велела освободить Баочань и сказала:
– Ты ведь девушка правдивая! Говори все начистоту, без утайки! Лучше сразу все выяснить!
Баочань боялась суда и стала рассказывать:
– Моя госпожа без конца твердила: «И зачем только матушка выдала меня за этого негодяя и дурака Сюэ Паня, а не за второго господина Сюэ Кэ? Ведь это надо же слепой быть! Жизни не пожалела бы, чтобы хоть денек побыть со вторым господином!» Сянлин она люто ненавидела. А потом вдруг подружилась с ней. Я сразу поняла, что ничего хорошего это Сянлин не сулит. Но что госпожа может пойти на преступление, такое мне и в голову не приходило.
– Что ты плетешь! – вскричала тут мать Цзиньгуй. – Если Цзиньгуй хотела отравить Сянлин, каким же образом сама отравилась?
– Сянлин, ты ела все, что тебе давала госпожа? – спросила Баочай.
– Вначале я даже не могла поднять головы с подушки, до того плохо себя чувствовала, – отвечала Сянлин, – но когда госпожа поила меня отварами и супами, не смела отказываться. И вот однажды она поднесла мне суп, я хотела подняться, но случайно выбила чашку из ее рук, и суп расплескался по полу. Мне было очень стыдно, что госпоже из‑за меня приходится подтирать пол. Вчера госпожа велела мне съесть супу. Я через силу приподнялась, но есть не могла – очень кружилась голова. К счастью, сестра Баочань убрала чашку. Только я закрыла глаза, как госпожа стала есть свой суп и мне велела. Я заставила себя сделать глоток‑другой.
– Все так и было! Я правду говорю! – перебила девушку Баочань. – Вчера госпожа велела мне приготовить две чашки супа и сказала, что будет есть вместе с Сянлин. «Не хватало мне еще для Сянлин готовить», – подумала я и со злости высыпала в одну чашку целую пригоршню соли. А на чашке метку сделала, чтобы дать ее Сянлин. Но тут меня позвала госпожа, сказала, что собирается домой, и велела нанять коляску. Я поспешила выполнить приказание, а когда вернулась, то увидела, что чашка с пересоленным супом стоит перед госпожой. В этот момент госпожа отлучилась куда‑то, и я поменяла чашки местами. Так, видно, судьбе было угодно. Разве я могла подумать, что в чашку Сянлин госпожа отраву подсыплет? Вскоре госпожа вернулась, и они с Сянлин стали есть. Я про себя смеялась, представляя, какую мину состроит Сянлин, когда попробует суп. Но она ничего не заметила. Вот как все было. А теперь, выходит, я самой же себе навредила!
Наступило молчание. Все было так ясно, что Сянлин тут же освободили и уложили в постель. Но о ней мы пока рассказывать не будем.
Между тем мать Цзиньгуй продолжала шуметь. Некоторые, в том числе и тетушка Сюэ, считали, что в смерти Цзиньгуй повинен приемный сын старухи Ся.
– Не спорьте зря, – послышался из‑за двери голос Цзя Ляня, – лучше наведите в доме порядок! Сейчас прибудут чиновники из ведомства наказаний.
Старуха Ся и ее сын не на шутку перепугались и стали молить тетушку Сюэ:
– Теперь мы поняли, что во всем виновата сама Цзиньгуй. Рыла для других яму и сама в нее угодила! Замните, госпожа, это дело! Умоляем вас! Ведь и вы в случае дознания окажетесь в неловком положении!
– Нет! – заявила Баочай. – В ведомство наказаний уже сообщили и сделать ничего нельзя!
– Пусть госпожа Ся сама поговорит с чиновниками, – предложила жена Чжоу Жуя. – Мы мешать не станем.
Цзя Лянь припугнул сына старухи Ся, и тот согласился выйти навстречу чиновникам, чтобы предотвратить дознание. О том, как тетушка Сюэ приказала купить гроб и похоронить умершую, мы рассказывать не будем.
