– Имущество в домах Цзя Шэ и Цзя Ляня я буду описывать самолично!
– Не торопитесь, – остановил его Сипинский ван. – Надо сначала предупредить женщин во внутренних покоях, чтобы успели уйти, а уж потом приступить к описи имущества.
Не успел он произнести эти слова, как слуги и стражники начальника приказа потащили за собой здешних слуг, чтобы те показывали дорогу.
– Не шуметь, я сам буду наблюдать за обыском! – крикнул ван и, поднявшись, приказал: – Прибывшим со мной оставаться на месте! Вернусь – всех пересчитаю! Кто отлучится, пусть пеняет на себя!
Вошел чиновник приказа Парчовых одежд и, опустившись на колени перед ваном, доложил:
– Во внутренних покоях обнаружены императорские одеяния и некоторые другие вещи, которыми запрещено пользоваться не принадлежащим к императорской фамилии. Мы не осмелились их тронуть без ваших указаний.
Через некоторое время явился с докладом еще один чиновник и обратился к Сипинскому вану:
– В восточных комнатах обнаружены два ларца с накладными на землю и один – с долговыми расписками. Судя по бумагам, хозяева взимали с должников не предусмотренные законом проценты.
– Вот и вымогательство налицо! – воскликнул Чжао Цюань. – Почтенный ван, я сейчас все опишу, а затем испросим у государя указ о полной конфискации имущества.
В это время вошел письмоводитель из дворца вана и доложил:
– Стражники, охраняющие ворота, сообщили: «Государь прислал Бэйцзинского вана объявить высочайшее повеление».
«Не повезло! – подумал Чжао. – Надо же было явиться этому заносчивому вану! Теперь не удастся в полной мере проявить строгость».
Он направился встречать Бэйцзинского вана, но тот уже приблизился к залу и промолвил:
– Государь повелевает начальнику приказа. Парчовых одежд Чжао Цюаню выслушать высочайший указ. Он гласит: «Повелеваем чиновникам приказа Парчовых одежд привлечь к суду Цзя Шэ; контроль за выполнением настоящего повеления всецело возлагается на Сипинского вана. В чем и составлен настоящий указ».
Сипинский ван принял повеление с нескрываемой радостью. Он сел рядом с Бэйцзинским ваном и тут же приказал Чжао арестовать Цзя Шэ и доставить в ямынь.
Производившие опись имущества, услышав о прибытии Бэйцзинского вана, вышли. А когда узнали, что начальник Чжао уехал, сразу почувствовали себя неловко и стояли навытяжку, ожидая приказаний.
Бэйцзинский ван выбрал двух наиболее честных чиновников и с десяток пожилых стражников, а остальных велел выгнать.
– Я рассердился на Чжао! – воскликнул Сипинский ван. – Вы привезли указ весьма кстати, иначе пострадали бы все обитатели дома!
– Когда, будучи при дворе, я услышал, что вы получили указ описать имущество семьи Цзя, то был совершенно спокоен, – отвечал Бэйцзинский ван, – ибо знал, что никто из невинных не пострадает. Кто мог подумать, что этот Чжао отъявленный негодяй? Где Цзя Чжэн и Баоюй? Они наверняка вне себя от волнения!
– Цзя Чжэн под стражей, – доложили ему, – а вещи описывают все подряд, без разбору.
– Немедленно приведите Цзя Чжэна, – распорядился Бэйцзинский ван. – Я хочу у него кое‑что спросить.
Цзя Чжэн пал на колени и, чуть не плача, молил о пощаде.
– Успокойтесь, дорогой Чжэн, – сказал Бэйцзинский ван, дотронувшись до руки Цзя Чжэна, и сообщил ему о высочайшем повелении.
Цзя Чжэн был растроган до слез. Он обратился лицом к северу, туда, где находился дворец государя, и, вознеся благодарность, подошел к Бэйцзинскому вану, ожидая приказаний.
– Дорогой Чжэн, – продолжал Бэйцзинский ван, – о вещах, которыми пользоваться запрещено, и о расписках, где значатся двойные проценты, умолчать не удастся, ибо стражники уже доложили о них Чжао Цюаню. Вещи могли быть приготовлены для вашей гуйфэй, так что вашей вины в этом нет. Но как быть с долговыми расписками? Покажите чиновникам имущество, которым владел Цзя Шэ, на том и закончим. Только ничего не утаивайте, ибо станете соучастником преступления.
– Я и так провинился! – вскричал Цзя Чжэн. – Так разве посмею усугублять свою вину?! Оставленное дедом наследство мы не делили, поэтому личной собственностью могут считаться лишь вещи, которые имеются у каждого из нас в доме.
– Ну, это ничего! – воскликнули ваны. – Передадим в казну только то, чем владел сам Цзя Шэ.
Ваны наказали чиновникам действовать строго в соответствии с высочайшим повелением и не своевольничать, после чего чиновники удалились выполнять приказ.
В тот день в комнатах матушки Цзя тоже накрыли столы для семейного пира. Госпожа Ван говорила:
– Если Баоюй не выйдет к гостям, отец может рассердиться.
– Я думаю, Баоюй вовсе не боится бывать на людях, – со вздохом произнесла Фэнцзе. – Просто он знает, что гостей у отца будет много, обойдутся и без его услуг, и решил остаться прислуживать бабушке. Пока не позовут, ходить туда Баоюю нечего!
– Ох эта Фэнцзе! – смеясь, воскликнула матушка Цзя. – Больная, больная, а на язык здоровая!
