Она хотела продолжить разговор с госпожой Ван после церемонии, но та сказала:
– Мы сами все устроим, а ты распорядись насчет завтрашнего дня!
Фэнцзе не решилась ей перечить, проглотила обиду и удалилась. Она собрала прислугу, отдала необходимые распоряжения, а затем стала взывать к престарелым служанкам:
– Тетушки, пожалейте меня! Госпожи меня обижают! И все потому, что вы не хотите стараться. Надо мной все смеются! Прошу вас хоть завтра проявить радение!
– Вы не первый день занимаетесь хозяйственными делами, госпожа! – воскликнули женщины. – Разве посмели мы вас когда‑нибудь ослушаться! Нас просто задергали! К примеру, вы приказали накрыть столы, но одни хотят есть здесь, другие – дома. Пока мы мечемся, выясняется, что одна госпожа ушла, другая пришла. Как же тут управишься? И еще просим вас уговорить барышень, чтобы не привередничали!
– Они прислуживали старой госпоже и привыкли своевольничать, – проговорила Фэнцзе. – Если сами госпожи с ними не справляются, что говорить обо мне?
– Неужели нет на них управы? – сокрушались служанки. – Вспомните, как вы распоряжались похоронами госпожи Цинь в восточном дворце Нинго? Каждого, кто нарушал ваше приказание, строго наказывали! Кто осмелился бы тогда проявить неповиновение?!
– Во дворце Нинго все решала я сама, мне дали власть, – со вздохом произнесла Фэнцзе. – Госпоже Ван тогда неловко было делать мне замечания. А сейчас все происходит у нас в доме, похороны бабушки касаются всего нашего рода, поэтому каждый кому не лень меня поучает. А денег не дают. Велели устроить траурный навес! А как это сделать?
– Это забота второго господина Цзя Ляня! – ответили служанки. – Неужто он не управится?
– Тоже скажете! – усмехнулась Фэнцзе. – Он сам в затруднительном положении! Деньгами не распоряжается и ничего не может купить.
– Неужели? – удивились служанки.
– Не верите – спросите управляющих, – бросила в ответ Фэнцзе.
– Вот оно что! – вскричали служанки. – А мы никак не могли понять, почему люди возмущаются, что все делается не так, как надо! Разве будет после этого охота стараться?
– Не стоит об этом говорить, – прервала их Фэнцзе. – Прошу вас только выполнять все поручения. И тогда пусть попробуют ругать вас за нерадивость.
– Приказывайте, госпожа, мы не будем роптать! – отвечали служанки. – Только учтите, старшие господа тоже отдают приказания, как тут на всех угодишь?
– Дорогие тетушки! – не унималась Фэнцзе, не зная, что делать. – Хоть завтра мне помогите! Вашу просьбу я передам барышням и постараюсь им все объяснить.
После ухода служанок Фэнцзе никак не могла успокоиться, вспоминала нанесенную ей госпожой Ван обиду и все больше сердилась. А едва забрезжил рассвет, снова начала заниматься делами.
Фэнцзе не прочь была навести в доме порядок, но боялась, что это не понравится госпоже Син. Она собралась было пожаловаться госпоже Ван, но не сделала этого опять‑таки из опасения рассердить госпожу Син.
Девочки‑служанки давно заметили, что госпожа Син не жалует Фэнцзе, и перестали ее слушаться. Пинъэр, стараясь помочь хозяйке, им говорила:
– Госпожа Фэнцзе изо всех сил старается, но господин Цзя Чжэн и старшая госпожа Син не дают ей лишнюю монету истратить, как же ей быть?
Пинъэр не раз приходилось подобным образом увещевать служанок.
Хотя на похоронах непрерывно читали буддийские сутры и совершали жертвоприношения, денег на все это выдавалось слишком мало, и во время церемоний никто не проявлял рвения. Все делалось кое‑как.
