– Погоди! – остановила ее Фэнцзе. – Посиди еще немного, расскажи, как вы живете?
Бабушка Лю принялась благодарить за милости, оказанные ей во дворце Жунго, а затем сказала:
– Если бы не вы, госпожа, родители моей Цинъэр давно умерли бы с голоду. Мы и сейчас живем небогато, но у нас все же есть несколько му земли, недавно вырыли колодец, выращиваем овощи, зелень, тыквы, фрукты. Продаем на базаре. Одним словом, на пропитание хватает. К тому же за последние два года вы подарили нам столько одежды, что мы в деревне прослыли богачами. Остается лишь благодарить Будду!.. Отец Цинъэр недавно побывал в городе и слышал, будто у вас описали имущество. Я как узнала, от страха чуть не умерла! Но потом выяснилось, что это не у вас, и я успокоилась. Потом мне сказали, что господин Цзя Чжэн повышен в чине. Хотела прийти поздравить, но все никак не могла выбраться, пришла пора сеять. О смерти старой госпожи мне сказали только вчера. Я как раз собирала бобы. Тут уж я все бросила, села на землю, заплакала, а потом сказала зятю, что пойду в город и узнаю, правду говорят или врут. Дочка и зять – люди совестливые – как узнали про старую госпожу – тоже заплакали. И вот нынче, еще не рассвело, я поспешила в город. Пришла, а спросить не у кого, знакомых нет. Подошла к задним воротам дворца, а на них изображения духов наклеены. Я сразу поняла, что в доме траур, сердце замерло. Вошла в ворота, хотела найти тетушку Чжоу, а тут навстречу молоденькая барышня. От нее я узнала, что тетушку Чжоу выгнали за какую‑то провинность. Пришлось долго ждать, пока я случайно не заметила знакомого человека, он и впустил меня. Не ожидала я, что вы так больны, госпожа!
Из глаз старухи полились слезы.
– Бабушка, ты столько говоришь, что у тебя, наверное, во рту пересохло, – перебила ее взволнованная Пинъэр, – пойдем, я тебя чаем напою.
Она увела старуху в прихожую, усадила, а Цинъэр осталась с Цяоцзе.
– Не надо чаю, дорогая барышня, – сказала бабушка Лю. – Велите отвести меня к госпоже Ван, я там оплачу старую госпожу!
– Не торопись, – ответила Пинъэр, – все равно не успеешь до закрытия городских ворот. А увела я тебя потому, что боялась, как бы ты своими речами госпожу не расстроила. Прости меня.
– Амитаба! – воскликнула бабушка Лю. – Вполне понятно, что вы беспокоитесь. Но скажите мне, она опасно больна?
– А ты что, сама не видишь? – спросила Пинъэр.
– Не взыщите за дерзость, но, по‑моему, госпожа на ладан дышит, – ответила старуха.
В это время Фэнцзе позвала Пинъэр. Девушка подошла к ней. Фэнцзе молчала. Не успела Пинъэр спросить, зачем госпожа ее звала, как неожиданно вошел Цзя Лянь. Он был чем‑то раздражен, покосился на Фэнцзе и скрылся во внутренних покоях. Следом за ним туда проскочила Цютун, налила Цзя Ляню чаю, и они долго о чем‑то говорили. Потом Цзя Лянь позвал Пинъэр и спросил:
– Ты давала госпоже лекарство?
– Не все ли вам равно? – ответила Пинъэр.
– Впрочем, ладно! Меня это не касается! Принеси ключи от шкафа.
Видя, что Цзя Лянь рассержен, Пинъэр не осмеливалась ему перечить, пошла к Фэнцзе и что‑то прошептала ей на ухо. Фэнцзе ничего не сказала. Тогда Пинъэр взяла шкатулку, отнесла Цзя Ляню и собралась уходить.
– Куда тебя черт понес? – выругался Цзя Лянь. – Зачем мне шкатулка? Ключи давай!
Сдерживая гнев, Пинъэр вынула из шкатулки ключи и отперла шкаф.
– Что подать? – спросила она.
– А что у нас есть? – в свою очередь спросил Цзя Лянь.
– Говорите прямо, что нужно! – вскричала Пинъэр, едва не плача от злости. – Вы, я вижу, пришли издеваться!
– Ну ладно, ладно! – проворчал Цзя Лянь. – Помолчала бы лучше! Ведь наше имущество из‑за вас описали! На похороны старой госпожи не хватило четырех‑пяти тысяч лянов серебра, и господин Цзя Чжэн приказал взять эти деньги из общей семейной казны. Думаешь, они есть там? Да и долги мы не заплатили! И за что только мне приходится терпеть такой позор?! Хорошо, что в свое время старая госпожа дала мне немного своих вещей, я продал их и с частью долгов рассчитался. Ну, чего стоишь?
