Затем ее поведение вдруг переменилось. Она улыбнулась теплой лучезарной улыбкой и ласково сказала, что она очень рада моему

приезду и что я буду для нее поддержкой.

Она встала с кровати и сказала:

 Вы не хотите подняться на крышу и посмотреть на закат? Он в это время тут восхитителен.

Я охотно согласилась.

Когда мы выходили из комнаты, она спросила:

— Много ли народу было в багдадском поезде? Не было ли какихнибудь мужчин?

Я ответила, что как-то не особенно обращала внимание. Что были двое французов в вагоне-ресторане накануне вечером, еще была группа из трех человек, которые, как я поняла из их разговора, имели отношение к трубопроводу.

Она кивнула, издав какой-то невнятный звук, как вздох облегчения.

Мы поднялись на крышу.

Там сидела на парапете миссис Меркадо, а доктор Лейднер наклонился, рассматривая груды разложенных рядами камней и керамики. Тут были крупные вещи, которые он называл жерновами, пестами, долотами, каменными топорами, были еще осколки керамики со странными узорами на них, каких я никогда не видела прежде.

Проходите сюда! — крикнула миссис Меркадо. — Правда, очень красиво?

Действительно, закат был красивый. Хассаньех, с заходящим позади него солнцем, казался каким-то сказочным, а река Тигр выглядела в своих берегах фантастической, не реальной рекой.

Разве это не красота, Эрик? — сказала миссис Лейднер.

Доктор поднял рассеянный взгляд.

Очаровательно, очаровательно, пробормотал он, продолжая сортировать черепки.

Миссис Лейднер улыбнулась.

Археологов интересует только то, что лежит у них под ногами. Небо, небесные светила для них не существуют, — сказала она.

Есть такие странные люди, заметила, хихикнув, миссис Меркадо. — Вы скоро в этом убедитесь, сестра. — Она помолчала немного и добавила: — Мы так рады, что вы приехали. Мы так переживаем за нашу милую миссис Лейднер, ведь правда, Луиза?

— В самом деле? — Ее голос прозвучал неодобрительно.

— Да-да, сестра. Ей в самом деле очень нехорошо. Всякие тревоги и отклонения. Знаете, когда мне говорят о человеке «у него просто нервы», я всегда говорю, что ничего не может быть хуже. Нервы — это сердце и центр всякого человека, разве не так?

«Кошка, кошка», — подумала я.

Вам не нужно теперь обо мне беспокоиться, Мэри, сухо сказала миссис Лейднер. — Сестра будет ухаживать за мной.