Но вскоре выяснилось, что объяснение не понадобилось. Пуаро и мисс Джонсон оживленно беседовали, и, по всей видимости, без перерыва.

«Так, — подумала я. — Это кое о чем говорит. Либо мисс Джонсон придумала, что слышала крик, либо это было что-то совершенно другое».

Я не стала входить, чтобы не помешать им. На веранде стоял шезлонг, и я села в него. Их голоса доносились до меня.

Положение деликатное, вы понимаете, говорил Пуаро. Доктор Лейднер, очевидно, обожал жену..

Он ее боготворил, — сказала мисс Джонсон.

Он, естественно, рассказывал мне, как все участники экспедиции любили ее! А вот что они говорят? Естественно, они творят то же самое. Это вежливость. Приличия. Это может быть правда! Но это может быть и неправда! И я убежден, мадемуазель, что ключ к нашей загадке в полном понимании характера миссис Лейднер. Если бы я мог узнать мнение, откровенное мнение всего персонала экспедиции, я мог бы составить себе картину. Вот, откровенно говоря, почему я сегодня здесь. Я знал, что доктор Лейднер будет в Хассаньехе. Это облегчает мне разговоры со всеми вами по очереди. И я прошу оказать мне помощь. Не выдавайте мне британских clich6s[30] попросил Пуаро. — Не говорите, что это не крикет и не футбол, и что плохо говорить о покоином не полагается, и что  есть лояльность. Лояльность — вредная вещь в преступлении. Она то и дело искажает правду.

Я не особенно лояльна к миссис Лейднер, — сухо сказала мисс Джонсон, и в голосе ее, несомненно, прозвучали жесткие язвительные нотки. — Доктор Лейднер — другое дело. Но она, в конце концов, была его женой.

— Вот именно. Я понимаю, что вы не хотели бы говорить что-либо против жены вашего шефа. Но это не вопрос рекомендации. Это вопрос о внезапной и загадочной смерти. Если мне придется считать, что убитая была просто ангелом, это не облегчит решения моей задачи.

Я, несомненно, не назвала бы ее ангелом, сказала мисс Джонсон, и язвительные интонации в ее голосе стали еще отчетливее.

— Выскажите мне откровенно ваше мнение о миссис Лейднер как о женщине.

Хм! Начнем, мистер Пуаро, с того, что я вас предупреждаю: я пристрастна. Я, все мы были преданы доктору Лейднеру. И мне кажется, когда появилась миссис Лейднер, все мы стали ревновать. Мы были возмущены тем, как она распоряжалась им и его временем. Его преданность ей раздражала нас. Я вам правду говорю, мистер Пуаро, и это мне не очень приятно.

Меня возмущало ее присутствие здесь, да, возмущало, хотя я, конечно, старалась никогда не показывать этого. Мы чувствовали разницу, понимаете?

— Мы? Вы говорите мы?

Я имею в виду мистера Кэри и себя. Мы единственные два старика, вы понимаете. И нам не очень нравились новые порядки. Я полагаю, это естественно, хотя, может быть, это были и мелочи. Но мы действительно чувствовали разницу.

Какую разницу?

О, во всем. У нас были раньше такие счастливые времена. Так было весело, много немудреных шуток, как бывает, когда люди вместе работают. Доктор Лейднер был такой беззаботный, прямо как мальчишка.