Глава 25 Самоубийство или убийство?

У меня не было времени спросить Пуаро, что он имел в виду, потому что нас позвал капитан Мейтленд и попросил спуститься вниз.

Мы заторопились вниз по лестнице.

Послушайте, Пуаро, сказал он. Вот ведь какая история. Монах-то исчез.

— Отец Лавиньи?

Да. И заметили это только сейчас. Кому-то вдруг пришло в голову, что его единственного из партии не видно, кинулись: кровать нетронута, и никаких его признаков.

Все было, как в дурном сне. Сначала смерть мисс Джонсон, теперь исчезновение отца Лавиньи.

Вызвали и допросили слуг, но они не смогли пролить света на загадку. Видели его в последний раз накануне около восьми вечера. Он сказал, что пойдет прогуляется снаружи перед сном.

Никто не видел, чтобы он возвратился с прогулки.

Большие двери были закрыты и заперты на засов в девять часов, как обычно. И никто не помнил, чтобы их открывали утром. Из двух боев, обслуживающих дом, каждый полагал, что дверь, должно быть, отпер другой.

Возвратился ли вчера вечером отец Лавиньи? Обнаружил ли во время своей прогулки что-нибудь подозрительное и ушел выяснять это или стал третьей жертвой?

Капитан Мейтленд мерно вышагивал по двору, когда появился доктор Райлли с мистером Меркадо позади.

Привет, РаЙЛЛИ. Есть что-нибудь?

— Да. Раствор взят отсюда, из лаборатории. Я только что проверил количество с Меркадо. Это соляная кислота.

Из лаборатории, а? Она была закрыта?

Мистер Меркадо покачал головой. Его руки тряслись и лицо дергалось. Он выглядел, как развалина.

— Такого никогда не было, — сказал он, заикаясь. — Видите ли. . . сейчас. все время ею пользуемся. Я. . . никто бы никогда не подумал . . .

Помещение закрывается на ночь?

— Да, все комнаты запираются. Ключи висят в общей комнате. — Значит, если бы у кого-то был ключ, он мог бы достать кислоту?

да.

— И это самый обыкновенный ключ, я полагаю?

да.

— А нет ли таких данных, что она сама взяла ее из лаборатории? — спросил капитан Мейтленд.

— Она не брала, — громко и уверенно сказала я.

Я почувствовала предупреждающее прикосновение к моей руке. Позади меня стоял Пуаро.

А потом произошло нечто очень неприятное.

И даже не то чтобы неприятное, а просто нелепость, отчего это выглядело еще хуже.