— Послушай, — под тяжестью Джинни у Гарри сводило руки, — надо скорее уходить
отсюда! Появится василиск, и тогда…
— Он не появится, если не позвать, — равнодушно бросил Реддл.
Гарри опустил Джинни на пол, не в силах больше держать её.
— Объясни, что происходит! И пожалуйста, верни мне волшебную палочку. Она может
скоро понадобиться.
Улыбка на лице Реддла стала шире.
— Она тебе больше не понадобится.
— Почему не понадобится?
У Реддла едва заметно раздулись ноздри.
— Я долго ждал этой минуты, Гарри Поттер. Возможности увидеть тебя. Поговорить с
тобой.
— Том, — Гарри начал терять терпение, — нет у нас этой возможности. Мы в Тайной
комнате. Давай поговорим в другом месте.
— Мы будем говорить именно здесь, — промолвил с той же улыбкой Реддл, пряча
волшебную палочку в карман.
Гарри растерянно смотрел на него. Творилось что-то неладное.
— Что случилось с Джинни? — произнёс он медленно.
— Интересный вопрос, — любезно ответил Реддл. — Но это длинная история. Причина
её нынешнего состояния в том, что она открыла сердце и свои маленькие секреты некоему
невидимому незнакомцу.
— Ничего не понимаю! О чём ты?
— Дневник, — пояснил Реддл. — Мой дневник. Малышка Джинни писала в нём много
месяцев, поверяя мне свои ничтожные горести и печали: её дразнит брат, ей приходится
носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. — Тут глаза Реддла
сверкнули. — Как слаба её надежда понравиться знаменитому, прекрасному, великому
Гарри Поттеру…
За всю беседу Реддл ни разу не оторвал глаз от лица Гарри — они выражали какую-то
странную алчность.
— Смертельная скука — выслушивать глупенькие излияния одиннадцатилетней
девчонки, — продолжал он. — Но я был терпелив. Я отвечал, я проявлял сочувствие, я был
добр. И Джинни полюбила меня: «Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том… Я так
рада, что у меня есть этот дневник и я могу ему довериться… Это всё равно что иметь друга,
который всегда с тобой, неотлучно…»
Реддл расхохотался леденящим хохотом, дико не соответствующим облику
шестнадцатилетнего подростка. От его хохота у Гарри на голове зашевелились волосы.
— Если уж я решил, Гарри, то непременно очарую того, кто мне нужен. Джинни
изливала душу, а мне как раз её душа и была нужна. Я впитывал её глубинные страхи, самые
потаённые секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Моя мощь
так выросла — куда там маленькой мисс Уизли. У меня накопилось столько энергии, что я
начал обратное излияние — напитал мою маленькую подружку моими собственными
секретами — секретами теперь уже моей души…
— Какой-то бред! — У Гарри пересохло во рту.
— Так ты ещё ничего не понял, Гарри Поттер? — вкрадчиво спросил Реддл. — Это ведь
Джинни Уизли открыла Тайную комнату. Это она передушила школьных петухов и
малевала на стенах угрожающие послания. Она натравила змею Слизерина на четырёх
грязнокровок и на кошку этого сквиба.
— Неправда, — прошептал Гарри.
— Правда, — невозмутимо сказал Реддл. — Естественно, поначалу она не понимала, что
делает. Ах, как это было забавно! Вот послушай её последнюю запись в дневнике. «Дорогой
Том, — стал он читать вслух, поглядывая на искажённое ужасом лицо Гарри. — Мне
кажется, что я теряю память. Вся моя мантия в петушиных перьях, а я понятия не имею,
откуда они взялись. Дорогой Том, я не могу вспомнить, что делала в ночь на Хэллоуин.
