На другой день после свадьбы призвал царь своих сыновей и говорит:

 

— Ну, сынки мои дорогие, теперь вы все трое женаты. Хочется мне узнать, умеют ли ваши жены хлебы печь. Пусть они к утру испекут мне по караваю хлеба.

 

Поклонились царевичи отцу и пошли. Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.

 

— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — что ты так опечалился? Или услышал от своего отца слово неласковое?

 

— Как мне не печалиться! — отвечает Иван-царевич. — Приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…

 

— Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!

 

Уложила квакушка царевича спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась красной девицей Василисой Премудрой — такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

 

Взяла она частые решета, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай — рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие…

 

Утром будит квакушка Ивана-царевича:

 

— Пора, Иван-царевич, вставай, каравай неси!

 

Положила каравай на золотое блюдо, проводила Ивана-царевича к отцу.

 

Пришли и старшие братья, принесли свои караваи, только у них и посмотреть не на что: у боярской дочки хлеб подгорел, у купеческой — сырой да кособокий получился.

 

Царь сначала принял каравай у старшего царевича, взглянул на него и приказал отнести псам дворовым.

 

Принял у среднего, взглянул и сказал:

 

— Такой каравай только от большой нужды есть будешь!

 

Дошла очередь и до Ивана-царевича. Принял царь от него каравай и сказал:

 

— Вот этот хлеб только в большие праздники есть!

 

И тут же дал сыновьям новый приказ:

 

— Хочется мне знать, как умеют ваши жены рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!

 

Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек — чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шелком.

 

А Иван-царевич воротился домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил.

 

— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — почему так печалишься? Или услышал от отца своего слово недоброе?