— И ты не нас послушаешь, а Малфоя? — рассердился Рон. — Вспомни, что получила

мама Петтигрю после его гибели от рук Блэка? Орден Мерлина первого класса и кончик

мизинца в коробочке. Папа сказал, больше ничего не нашли. Этот Блэк чокнутый и очень

опасен…

— Должно быть, Малфою сказал отец, — не слушал Гарри. — Он хорошо знал Волан-

де-Морта…

— Зови его «Вы-Знаете-Кто»! — взорвался Рон.

— …значит, Малфои знали, что Блэк на стороне Волан-де-Морта…

— … и Малфой будет скакать от радости, если Блэк тебя прикончит, как Петтигрю!

Пойми ты, Малфою только того и нужно, чтобы тебя укокошили к следующему матчу!

— Гарри, опомнись. Ну, пожалуйста! — со слезами взмолилась Гермиона. — Блэк

страшный человек. Ну зачем тебе лезть на рожон! Ты мгновенно попадёшь ему в руки, он

только того и ждёт… Твои мама с папой не позволили бы тебе самому искать Блэка. Они

хотели, чтобы ты жил.

— Я никогда не узнаю, чего они хотели. Я никогда — спасибо Блэку! — с ними не

разговаривал.

Живоглот потянулся и выпустил длинные когти. Карман Рона задрожал. Воцарилось

молчание.

— Послушайте, ведь сейчас каникулы! — воскликнул Рон. — Скоро Рождество. Идёмте

к Хагриду, мы у него сто лет не были.

— Нельзя, — возразила Гермиона. — Гарри не должен выходить из замка…

— Идёмте, — сказал Гарри, выпрямляясь в кресле. — Заодно спрошу его, почему он,

рассказывая мне о родителях, никогда не упоминал Блэка.

Разговор о Блэке принимал явно нежелательный оборот.

— Может, лучше сыграем в шахматы? — поспешно предложил Рон. — Или в плюй-

камни? Перси оставил мне игральный набор…

— Нет, пойдём к Хагриду, — твёрдо решил Гарри.

Друзья сходили за мантиями, вышли сквозь портретный проход («К барьеру, гнусные

желтопузики!» — крикнул сэр Кэдоган вдогонку) и пошли по опустевшему замку, их шаги

гулко отдавались в коридорах. Миновали дубовые двери и вдохнули свежий морозный

воздух.

Спускавшийся вниз луг серебрился пушистым снегом, и шаги друзей оставляли в снегу

дорожку. Носки и полы мантий скоро промокли и заиндевели. Запретный лес стоял как

заколдованный, каждая ветка одета белой сверкающей опушкой, хижина Хагрида походила

на глазированный торт.

Рон постучал. Хагрид не отозвался.

— Его что, нет дома? — спросила Гермиона, стуча зубами от холода.

Рон прижался ухом к двери.

— Слышу какой-то странный звук. Кто-то там есть. Может, Клык?

Гарри и Гермиона тоже приникли к двери. Внутри слышались глухие рыдания.

— Может, за кем-нибудь сбегать? — предложил Рон.

— Хагрид! — Гарри забарабанил в дверь. — Хагрид!

Раздались тяжёлые шаги, и дверь отворилась. Глаза у Хагрида покраснели и опухли, по

кожаному жилету струились слёзы.

— Вы уже слышали! — прорыдал Хагрид и кинулся обнимать Гарри.

Лесничий был ростом с двух мужчин, его объятия были делом нешуточным. Гарри

наверняка бы упал, если бы Рон с Гермионой вовремя не схватили лесничего под руки.

Друзья все втроём втащили его в хижину, усадили за стол, он уронил голову на руки и

разрыдался ещё громче. Лицо его всё было залито слезами, намокла и нечёсаная борода.

— Что стряслось, Хагрид? — спросила испуганно Гермиона.

Гарри заметил на столе письмо.

— Что это, Хагрид?

Хагрид подтолкнул письмо к Гарри. Гарри раскрыл его и прочитал:

— «Уважаемый мистер Хагрид!

Сообщаем, что расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока

закончено. Постановлено принять заверения профессора Дамблдора, что Вы в этом

прискорбном инциденте невиновны».

— Да ведь это здорово! — Рон похлопал лесничего по огромному плечу. Хагрид

всхлипнул и махнул Гарри рукой, чтобы читал дальше.

— «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого

гиппогрифа. Мы получили жалобу от мистера Люциуса Малфоя и передаём дело в Комиссию

по обезвреживанию опасных существ. Слушание состоится 20 апреля. Просим Вас прибыть в

указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит

держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении.

С уважением, Ваши коллеги…»

Ниже шёл список школьных попечителей.

— Но ведь ты говорил, что Клювокрыл очень хороший, — вспомнил Рон. — Держу

пари, всё обойдётся…

— Нет, не обойдётся! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. — Хагрид

утёр рукавом слёзы. — У них зуб на самых интересных животных.

В углу кто-то громко зачавкал. Гарри, Рон и Гермиона обернулись. На полу врастяжку

лежал гиппогриф и что-то жевал.

— Ну как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! — всхлипывая,

объяснил Хагрид. — Теперь Рождество, а он будет там один-одинёшенек и на привязи.