Тут из старого носка дяди Вернона выкатился вредноскоп, закрутился на месте,
засверкал и пронзительно засвистел металлическим свистом. У Живоглота шерсть встала
дыбом.
— Совсем забыл про него. — Гарри нагнулся и поднял вредноскоп. — Я же сам его
засунул в носок, а носки эти я не ношу.
Вредноскоп вертелся и свистел на ладони, кот выгнул спину дугой и грозно зашипел.
— Сейчас же убери своего кота, Гермиона, а то я за себя не отвечаю, — отчеканил Рон,
сидя на кровати и потирая ушибленную ногу.
Гермиона подхватила Живоглота — он жёлтым глазом злобно глядел на Рона — и
вышла из спальни.
— Спрячь ты эту штуку, — попросил Рон.
Гарри сунул вредноскоп в носок, а носок запихал на самое дно чемодана. В комнате
воцарилась тишина, только Рон пыхтел от боли и злости. Короста съёжилась у него в руках.
Гарри давно её не видел, и сердце у него зашлось от жалости: крыса похудела и осунулась,
кое-где вылезла шерсть.
— Она что-то совсем зачахла, — заметил Гарри.
— Не зачахла бы, не будь тут этого рыжего недоумка. Это у неё стресс.
Гарри промолчал. Обычные крысы живут только три года, вспомнились ему слова
хозяйки волшебного зоомагазина. Короста была, видно, лишена волшебной силы и, стало
быть, жить ей осталось совсем недолго. А Рон, хоть и жалуется, что Короста ему надоела и
толку от неё чуть, всё равно любит её.
Друзья встретились в гостиной. В это Рождество им было невесело. Гермиона заперла
кота в спальне и дулась на Рона: как не стыдно, хотел пнуть Глотика ногой. Рон всё ещё
кипел: Живоглот опять чуть не съел его крысу. Гарри взялся мирить их, но махнул рукой и
стал изучать свой подарок. Гермиона почему-то дулась и на метлу, ничего не говорила, но
поглядывала на неё с недоверием, как будто и метла невежливо обошлась с её любимцем.
Наступило время обеда, и друзья спустились в Большой зал. Факультетские столы опять
отодвинуты к стенам; посреди зала один общий стол, на котором накрыто на двенадцать
человек. За столом уже сидят Дамблдор, МакГонагалл, Снегг, Стебль, Флитвик и завхоз
Филч в старомодном поношенном фраке вместо обычной коричневой куртки, двое робких
первоклашек и мрачного вида слизеринец-пятикурсник.
Гарри, Рон и Гермиона подошли к столу.
— Весёлого Рождества! — поздравил их Дамблдор и добавил: — Нас мало, и мы
решили, что глупо сидеть за разными столами. Садитесь, мы вас ждём.
Друзья все трое уселись на дальнем конце стола…
— Хлопушки! Берите, Северус. — Дамблдор протянул Снеггу большую серебряную.
Снегг неохотно протянул руку. Дёрнул её за шнурок, хлопушка взорвалась, и в руке у
Снегга очутился островерхий колпак на верху которого красовалось чучело грифа.
Гарри и Рон с улыбкой переглянулись. Снегг изобразил корявое подобие улыбки и
передал колпак Дамблдору, Дамблдор тут же нахлобучил его вместо своей обычной шляпы
волшебника.
— Ну, что вы? Угощайтесь! — Дамблдор с сияющей улыбкой оглядел сидящих.
Едва Гарри протянул руку к блюду с жареным картофелем, как дверь в зал снова
открылась и вплыла — по-другому не скажешь — профессор Трелони. На ней было длинное
зелёное платье, расшитое блёстками, в нём она ещё больше походила на стрекозу-
переростка.
— Сивилла! Вот так сюрприз! — воскликнул Дамблдор и привстал.
— Я глядела в магический кристалл, господин директор, — ответила Трелони
мистическим, потусторонним голосом. — И к своему вящему удивлению, увидела себя: я
покидаю своё одинокое убежище и спускаюсь к вам. Разве могу я бросать вызов судьбе? И я
поспешила сюда. Прошу вас простить мне опоздание…
— Ну, разумеется, какой разговор?.. — У Дамблдора в глазах заплясали лукавые
огоньки. — Позвольте начертать вам стул.
И директор на самом деле начертал в воздухе волшебной палочкой стул, он медленно
завертелся, повисел немного и приземлился между Снеггом и МакГонагалл. Трелони,
однако, не села, она обвела сидящих взглядом огромных глаз и вдруг вскикнула:
— Я не смею, профессор! Если я сяду, нас будет тринадцать. Не забывайте: когда вместе
обедают тринадцать человек, кто первый встанет, тот первый умрёт.
— Давайте, Сивилла, забудем сегодня эту примету, — нетерпеливо ответила
МакГонагалл. — Садитесь скорее, индейка остынет.
Профессор Трелони немного помедлила, смежила веки, поджала губы и опустилась на
стул с таким видом, как будто предвидела — стол сейчас поразит молния. Профессор
МакГонагалл тотчас запустила разливную ложку в ближайшую супницу.
— Не желаете супу с потрохами, Сивилла? — спросила она.
Трелони как не слышала. Открыла глаза и снова оглядела присутствующих
— А где же любезный профессор Люпин?
— Ему опять нездоровится, — ответил Дамблдор и жестом пригласил всех начинать
трапезу. — Бедный Люпин, надо же заболеть на Рождество!
— Вы, конечно, знали об этом, Сивилла? — спросила МакГонагалл, подняв брови.
Трелони бросила на соседку ледяной взгляд.
— Разумеется, знала, Минерва. Но не в моих правилах выставлять напоказ всеведение.
Обычно я себя веду так, словно у меня нет Третьего глаза. Зачем волновать людей?
