- Ну вот и приехали восвояси!
- Что-то не несут хлеб-соль! - попробовал пошутить Скачков.
В дверь без стука вошел высокий, бравый есаул. Он оглядел членов делегации щупающими, злыми глазами, с нарочитой грубоватостью сказал:
- Мне поручено сопровождать вас. Потрудитесь-ка, господа большевики, поскорее покинуть вагон. Я не ручаюсь за толпу и... за вашу сохранность.
Он дольше, чем на всех, задержал глаза на Подтелкове, вернее - на его офицерской тужурке; уже с подчеркнутой враждебностью скомандовал:
- Выходите из вагона, живо!
- Вот они, мерзавцы, предатели казачества! - крикнул с облитого толпой перрона какой-то длинноусый офицер.
Подтелков побледнел, глянул на Кривошлыкова чуть растерянным, косящим взглядом. Тот выходил следом за Подтелковым, улыбаясь, шепнул:
- "Мы слышим звуки одобренья не в сладком рокоте хвалы, а в диких криках озлобленья..." Слышишь, Федор?
И Подтелков, хотя и не расслышал последних слов, все же улыбнулся.
Их сопровождал сильный офицерский наряд. До самого областного правления бесновалась провожавшая их, жаждавшая самосудной расправы, толпа. Бесчинствовали, оскорбляя делегатов, не только офицеры и юнкера, но и какие-то казаки, и прилично одетые женщины, и учащиеся.
- Какое вы допущаете безобразие! - обратился к одному из сопровождавших их офицеров возмущенный Лагутин.
Тот смерил его ненавидящими глазами, прошептал:
- Благодари бога, что живой останешься... Моя бы власть - я бы тебе, хамлюга... у-у-у, падаль!
Его остановил упрекающий взглядом другой, помоложе.
- Ну и переплет! - улучил момент шепнуть Головачеву Скачков.
- Будто на смертную казнь ведут.
Зал областного правления не вмещал собравшегося народа. Пока прибывшие делегаты рассаживались по одну сторону стола, следуя указаниям какого-то распорядительного сотника, - подошли члены правительства.
