И Аникушка бормотал:
- Молодой я ишо... Вусов вон нету...
- Ты шутки не шути! Ты что - на смех нас подымаешь? - вопил у него под ухом старик Кашулин.
Аникей отмахивался, словно от комариного брунжанья:
- Своего Андрюшку поди запиши.
- Записал!
- Прохор Зыков! - выкрикивали у стола.
- Я!
- Записывать?
- Не знаю...
- Записали!
Митька Коршунов с серьезным лицом подошел к столу, отрывисто приказал:
- Пиши меня.
- Ну, ишо кто поимеет охоту?.. Бодовсков Федот... ты?
- Грызь у меня, господа старики!.. - невнятно шептал Федот, скромно потупив раскосые, калмыцкие глаза.
Фронтовики открыто гоготали, брались за бока, щедрые на шутку отмачивали:
- Бабу свою возьми... на случай вылезет грызь - вправит.
- Ах-ха-ха-ха!.. - покатывались позади, кашляя и блестя зубами и маслеными от смеха глазами.
А с другого конца синичкой перелетела новая шутка:
- Мы тебя в кашевары! Сделаешь борщ поганый - до тех пор будем в тебя лить, покеда с другого конца грызь вылезет.
- Резко не побегешь - самое с такими отступать.
Старики негодовали, ругались:
- Будя! Будя! Ишь какая им веселость!
- Нашли время дурь вылаживать!
- Совестно, ребяты! - резонил один. - А бог! То-то! Бог - он не спустит. Там помирают люди, а вы... а бог?
- Томилин Иван. - Сотник, поворачиваясь, огляделся.
- Я артиллерист, - отозвался Томилин.
- Записываешься? Нам и артиллеристы нужны.
- Пиши... э-эх!
