- Бегут. Нас боятся... - растерянно проговорил Лагутин, оглядывая остальных.
Подтелков крикнул:
- Верните их! Да шумните ж им, черти!
Казаки повскакивали на подводах, замахали шапками. Кто-то зычно закричал:
- Э-гей!.. Куда вы? Погодите!..
Подводы экспедиции рысью съезжали в участок. На широкой обезлюдевшей улице кружился ветер. В одном из дворов старая украинка с криком кидала в бричку подушки. Муж ее, босой и без шапки, держал под уздцы лошадей.
В Рубашкином узнали, что квартирьер, высланный Подтелковым, захвачен в плен казачьим разъездом и уведен за бугор. Казаки были, видимо, недалеко. После короткого совещания решено было идти обратно. Подтелков, настаивавший вначале на продвижении вперед, заколебался.
Кривошлыков молчал, его вновь начинал трясти приступ лихорадки.
- Может, пойдем дальше? - спросил Подтелков у присутствовавшего на совещании Бунчука.
Тот равнодушно пожал плечами. Ему было решительно все равно - вперед идти или назад, лишь бы двигаться, лишь бы уходить от следовавшей за ним по пятам тоски. Подтелков, расхаживая возле тачанки, заговорил о преимуществе движения на Усть-Медведицу. Но его резко оборвал один из казаков-агитаторов:
- Ты с ума сошел! Куда ты поведешь нас? К контрреволюционерам? Ты, брат, не балуйся! Назад пойдем! Погибать нам неохота! Энто что? Ты видишь? - он указал на бугор.
Все оглянулись: на небольшом кургашке четкие рисовались фигуры трех верховых.
- Разъезд ихний! - воскликнул Лагутин.
- А вон еще!
