На рассвете стал накрапывать мелкий дождь. Зашумел ветер. С востока надвинулась черная буревая туча. Сердобцы, стоявшие на одной квартире со Штокманом и Иваном Алексеевичем, встали, ушли, едва забрезжило утро. Полчаса спустя прибежал еланский коммунист Толкачев, - как и Штокман со своими ребятами, приставший к Сердобскому полку. Открыв дверь, он крикнул задыхающимся голосом:
- Штокман, Кошевой, дома? Выходите!
- В чем дело? Иди сюда! - Штокман вышел в переднюю комнату, на ходу натягивая шинель. - Иди сюда!
- Беда! - шептал Толкачев, следом за Штокманом входя во вторую комнату. - Сейчас пехота хотела разоружить возле станицы... возле станицы подъехавшую с Крутовского батарею. Была перестрелка... Батарейцы отбили нападение, орудийные замки сняли и на баркасах переправились на ту сторону...
- Ну, ну? - торопил Иван Алексеевич, со стоном натягивая на раненую ногу сапог.
- А сейчас возле церкви - митинг... Весь полк...
- Собирайся живо! - приказал Ивану Алексеевичу Штокман и схватил Толкачева за рукав теплушки. - Где комиссар? Где остальные коммунисты?..
- Не знаю... Кое-кто убежал, а я - к вам. Телеграф занят, никого не пускают... Бежать надо! А как бежать? - Толкачев растерянно опустился на сундук, уронив меж колен руки.
В это время по крыльцу загремели шаги, в хату толпою ввалились человек шесть красноармейцев-сердобцев. Лица их были разгорячены, исполнены злой решимости.
- Коммунисты, на митинг! Живо!
Штокман обменялся с Иваном Алексеевичем взглядом, сурово поджав губы:
- Пойдем!
- Оружие оставьте. Не в бой идете! - предложил было один из сердобцев, но Штокман, будто не слыша, повесил на плечо винтовку, вышел первый.
Тысяча сто глоток вразноголось ревели на площади. Жителей Усть-Хоперской станицы не было видно. Они попрятались по домам, страшась событий (за день до этого по станице упорные ходили слухи, что полк соединяется с повстанцами и в станице может произойти бой с коммунистами). Штокман первый подошел к глухо гомонившей толпе сердобцев, зашарил глазами, разыскивая кого-либо из командного состава полка. Мимо провели комиссара полка. Двое держали его за руки. Бледный комиссар, подталкиваемый сзади, вошел в гущу непостроенных красноармейских рядов. На несколько минут Штокман потерял его из виду, а потом увидел уже в середине толпы стоящим на вытащенном из чьего-то дома ломберном столе. Штокман оглянулся. Позади, опираясь на винтовку, стоял охромевший Иван Алексеевич, а рядом с ним те красноармейцы, которые пришли за ними.
