静静的顿河俄语版第一部第三节（1.7）

 - Война пристигнет.

- Перед турецкой кампанией накликал так вот.

- Может, опять холера?

- Добра не жди, с церкви к мертвецам слетает.

- Ох, милостивец, Микола-угодник...

Шумилин Мартин, брат безрукого Алексея, две ночи караулил проклятую птицу под кладбищенской оградой, но сыч - невидимый и таинственный бесшумно пролетал над ним, садился на крест в другом конце кладбища, сея над сонным хутором тревожные клики. Мартин непристойно ругался, стреляя в черное обвислое пузо проплывающей тучи, и уходил. Жил он тут же под боком. Жена его, пугливая хворая баба, плодовитая, как крольчиха, - рожавшая каждый год, - встречала мужа упреками:

- Дурак, истованный дурак! Чего он тебе, вражина, мешает, что ли? А как бог накажет? Хожу вот на последях, а ну как не разрожусь через тебя, чертяку?

- Цыц, ты! Небось, разродишься! Расходилась, как бондарский конь. А чего он тут, проклятый, в тоску вгоняет? Беду, дьявол, кличет. Случись война - заберут, а ты их вон сколько нащенила. - Мартин махал в угол, где на полсти плелись мышиные писки и храп спавших вповалку детей.

Мелехов Пантелей, беседуя на майдане со стариками, веско доказывал:

- Пишет Григорий наш, что астрицкий царь наезжал на границу и отдал приказ, чтоб всю свою войску согнать в одну месту и идтить на Москву и Петербург.

Старики вспоминали минувшие войны, делились предположениями:

- Не бывать войне, по урожаю видать.

- Урожай тут ни при чем.

- Студенты мутят, небось.

- Мы об этом последние узнаем.

- Как в японскую войну.

- А коня сыну-то справил?

- Чего там загодя...

- Брехни это!

- А с кем война-то?

- С турками из-за моря. Море никак не разделют.

- И чего там мудреного? Разбили на улеши, вот как мы траву, и дели!