静静的顿河俄语版四部第七节（1.8）

 Сильнее дул ветер, клонил на запад вершины тополей и верб. Раскачивался бледный ствол ясеня, окутанный белым кипящим вихрем мечущейся листвы. Ветер снижался, падал на доцветающий куст шиповника, под которым спала Аксинья, и тогда, словно вспугнутая стая сказочных зеленых птиц, с тревожным шелестом взлетали листья, роняя розовые перья-лепестки. Осыпанная призавядшими лепестками шиповника, спала Аксинья и не слышала ни угрюмоватого лесного шума, ни возобновившейся за Доном стрельбы, не чувствовала, как ставшее в зенит солнце палит ее непокрытую голову. Проснулась, заслышав над собою людскую речь и конское пырсканье, поспешно привстала.

Около нее стоял, держа в поводу оседланную белоноздрую лошадь, молодой безусый и белозубый казак. Он широко улыбался, поводил плечами, приплясывал, выговаривал хриповатым, но приятным тенорком слова веселой песни:

Я упала да лежу,

На все стороны гляжу.

Туда глядь,

Сюда глядь,

Меня некому поднять!

Оглянулася назад

Позади стоит казак...

- Я и сама встану! - улыбнулась Аксинья и проворно вскочила, оправляя смятую юбку.

- Здорово живешь, моя любезная! Ноженьки отказались служить аль приленилась? - приветствовал ее веселый казак.

- Сон сморил, - смущенно отвечала Аксинья.

- В Вешки идешь?

- В Вешки.

- Хочешь, подвезу?

- На чем же это?

- Ты садись верхи, а я пешком. Дело магарычевое... - И казак подмигнул с шутливой многозначительностью.

- Нет уж, езжай с богом, а я и сама дойду.

Но казак обнаружил и опыт в любовных делах и упрямство. Воспользовавшись тем, что Аксинья покрывалась, он куцей, но сильной рукой обнял ее, рывком притянул к себе и хотел поцеловать.

- Не дури! - крикнула Аксинья и с силой ударила его локтем в переносицу.

- Лапушка моя, не дерись! Глянь, какая кругом благодать... Всяка тварь паруется... Давай и мы грех поимеем?.. - сузив смеющиеся глаза, щекоча шею Аксинье усами, шептал казак.