静静的顿河俄语版第四部第八节（14.3）

 Он, вы, морозы! Ой, вы, морозы!

Вы, морозы крещенские, лютые,

Сморозили сера волка в камыше,

Зазнобили девчоночку в тереме...

Стерлядников подхватил песню тоненьким тенорком, и они запели согласно и неожиданно хорошо:

Выходила девчоночка на крыльцо,

Выносила черну шубку на руке,

Одевала урядничка на коне...

Стерлядников не выдержал: он вскочил и, прищелкивая пальцами, загребая песок хромой ногой, пустился в пляс. Не прерывая песни, Чумаков взял шашку, вырыл в песке неглубокую ямку и тогда сказал:

- Погоди, черт хромой! У тебя же одна ножка короче, тебе на ровном месте плясать неспособно... Тебе надо либо на косогоре плясать, либо так, чтобы одна нога, какая длинней, была в ямке, а другая наруже. Становись длинной ногой в ямку и ходи, поглядишь, как оно расхорошо получится... Ну, начали!..

Стерлядников вытер пот со лба, послушно ступал здоровой ногой в вырытое Чумаковым углубление.

- А ить верно, так мне ловчее, - сказал он.

Задыхаясь от смеха, Чумаков хлопнул в ладоши, скороговоркой запел:

Будешь ехать - заезжай, милый, ко мне,

Как заедешь - расцелую я тебя...

И Стерлядников, сохраняя на лице присущее всем плясунам серьезное выражение, начал ловко приплясывать и попробовал даже пройтись на присядку...

Дни проходили похожие один на другой. С наступлением темноты нетерпеливо ждали, когда приедет брат Фомина. Собирались на берегу все пятеро, вполголоса разговаривали, курили, прикрывая полами шинелей огоньки папирос. Было решено пожить на острове еще с неделю, а потом перебраться ночью на правую сторону Дона, добыть лошадей и двинуться на юг. По слухам, где-то на юге округа ходила банда Маслака.

Фомин поручил своим родственникам разузнать, на каком из ближайших хуторов есть годные под верх лошади, а также велел ежедневно сообщать ему обо всем, что происходило в округе. Новости, которые передавали им, были утешительны: Фомина искали на левой стороне Дона; в Рубежном хотя и побывали красноармейцы, но после обыска в доме Фомина тотчас уехали.

- Надо скорее уходить отсюда. Какого тут анчихриста сидеть? Давайте завтра махнем? - предложил однажды во время завтрака Чумаков.

- Про лошадей надо разведать сначала, - сказал Фомин. - Чего нам спешить? Кабы похарчевитее нас кормили - с этой живухой до зимы не расстался бы. Глядите, какая красота кругом! Отдохнем - и опять пойдем в дело. Нехай они нас половят, так мы им в руки не дадимся. Разбили нас, каюсь, по моей глупости, ну, обидно, конечно, только это не все. Мы ишо народу соберем! Как только сядем верхи, проедемся по ближним хуторам, и через неделю вокруг нас уж полсотни будет, а там и сто. Обрастем людишками, ей-богу!

- Чепуха! Глупая самоуверенность! - раздражительно сказал Капарин. Нас казаки предали, не пошли за нами и не пойдут. Надо иметь мужество и смотреть правде в глаза, а не обольщаться дурацкими надеждами.

- Как это - не пойдут?

- А вот так, как не пошли вначале, так и сейчас не пойдут.

- Ну, это мы ишо поглядим! - вызывающе кинул Фомин. - Оружие я не сложу!

- Все это пустые слова, - устало сказал Капарин.

- Чертова голова! - громко воскликнул вскипевший Фомин. - Чего ты тут панику разводишь? Осточертел ты мне со своими слезьми хуже горькой редьки! Из-за чего же тогда огород было городить? К чему было восставать? Куда ты лез, ежели у тебя кишка такая слабая? Ты первый подбивал меня на восстание, а зараз в кусты? Чего же ты молчишь?

- А не о чем мне с тобой разговаривать, ступай ты к черту, дурак! истерически вскрикнул Капарин и отошел, зябко кутаясь в полушубок, подняв воротник.