俄文版红楼梦第一卷第二十六章1.8

        Все проводили его к воротам и, как только он уехал, вернулись к столу, выпили еще по чарке и разошлись.

Сижэнь между тем уже стала беспокоиться. Она была уверена, что Баоюй у отца, и не могла понять, почему он так долго не возвращается. Когда же увидела Баоюя навеселе и услышала, где он был, обрушилась на него с упреками:

– Хорош, нечего сказать! Тут волнуются, а он веселится как ни в чем не бывало! Хоть бы предупредил!

– Я ведь всегда предупреждаю! Но сегодня пришел Фэн Цзыин, и я позабыл.

В этот момент вошла Баочай и, услышав этот разговор, рассмеялась:

– Ну что, отведал редкостных яств?

– Конечно, – засмеялся в ответ Баоюй, – но уж ты, сестра, наверняка попробовала первая!

Баочай покачала головой.

– Вчера брат хотел меня угостить, – сказала она, – но я недостойна есть такие деликатесы и посоветовала ему угостить старших родственников.

Служанка подала чай, завязалась непринуждённая беседа. Но об этом мы рассказывать не будем.

 

Дайюй тоже очень беспокоилась. Она слышала, что Баоюй еще с утра пошел к отцу и до сих пор не вернулся. Лишь за ужином она узнала, что он уже дома, и захотела тотчас пойти расспросить, что случилось. Идя в сторону двора Наслаждения пурпуром, она увидела впереди Баочай и последовала за ней. Но у моста Струящихся ароматов остановилась, залюбовавшись какими-то пестрыми птицами. Пока она стояла там, ворота двора Наслаждения пурпуром заперли и пришлось постучаться.

А надо вам сказать, что Цинвэнь и Бихэнь как раз перед тем рассорились, и Цинвэнь, стоявшая во дворе, услышав стук, решила отвести душу:

– Вечно шатаются здесь, не дают покоя!

Стук повторился. Цинвэнь, даже не спросив, кто стучит, в сердцах закричала:

– Все спят, приходите завтра!

Дайюй знала, что служанки Баоюя любят подшутить друг над другом и, приняв ее за свою, нарочно не открывают. И Дайюй крикнула:

– Это я! Открой!

– Неважно кто, – не помня себя от гнева, ответила Цинвэнь. – Второй господин не велел никого пускать!

Дайюй рассердилась, и в то же время ей стало обидно. Она хотела еще раз окликнуть Цинвэнь, но раздумала и принялась размышлять:

«Все твердят, что дом моей тети – мой родной дом, но я здесь чужая. Защиты искать не у кого. Ненадолго свила я себе в этом доме гнездо, и жаловаться как-то неловко».

При этой мысли слезы заструились по лицу девочки. Она стояла, не зная, как быть, когда вдруг услышала смех и голоса. Это разговаривали Баочай с Баоюем.

Дайюй совсем расстроилась, но тут вспомнила о недавней размолвке с братом.

«Он думает, я на него пожаловалась!.. Да разве могла я? Ничего толком не разузнал и велел не впускать меня! А завтра, может быть, вообще не пожелает меня видеть?»

Дайюй было очень больно. Она одиноко стояла в тени деревьев, хотя мох уже заблестел от холодной росы и свежий ветерок пробежал по дорожкам сада. Не выдержав, девочка горько заплакала.

Вы уже знаете, что Дайюй от природы была наделена редким изяществом и красотой. А плакала она так жалобно, что даже птицы, устроившиеся на ночь в ветвях ив и среди цветов, разлетелись.

Поистине: