俄文版红楼梦第一卷第三十一章1.3

 Баоюй решительно направился к выходу. Сижэнь забежала вперед и опустилась на колени, преградив ему путь.

Остальные служанки, которые за дверьми прислушивались к разговору, ворвались в комнату, тоже стали на колени и принялись умолять Баоюя не прогонять Цинвэнь.

Баоюй поднял Сижэнь, велел встать остальным, а сам сел на кровать и со вздохом обратился к Сижэнь:

– Посоветуй, как быть! Я страдаю, а никто меня не жалеет!

Баоюй заплакал, а вслед за ним и Сижэнь. Цинвэнь хотела что-то сказать, но тут появилась Дайюй, и Цинвэнь поспешила уйти.

– Такой большой праздник, а ты плачешь! Неужели поссорились из-за пирожков с рисом? – спросила Дайюй.

Баоюй и Сижэнь улыбнулись.

– Впрочем, я все понимаю, можешь не отвечать, – добавила она, похлопав Сижэнь по плечу, – лучше скажи, что у вас с супругом произошло? Может быть, помирить вас?

– Зачем вы шутите, барышня? – отодвинувшись от Дайюй, промолвила Сижэнь. – Ведь я простая девчонка!

– Ну и что же! – возразила Дайюй. – А я считаю тебя золовкой!

– Зачем ты над ней насмехаешься? – с упреком сказал Баоюй. – Пусть даже так, но сплетничать могут другие, а ты не должна! Сижэнь этого не перенесет!

– Барышня, вы и представить не можете, как я страдаю! – воскликнула Сижэнь. – Я буду служить ему до последнего вздоха!

– Не знаю, как другие, а я непременно умру, оплакивая тебя! – вскричала Дайюй.

– Тогда я стану монахом! – решительно заявил Баоюй.

– Попридержал бы язык! – одернула его Сижэнь. – Нечего болтать глупости!

Дайюй зажала рот, чтобы не рассмеяться, и сказала:

– Ты уже дважды обещал стать монахом! Отныне буду записывать все твои обещания!

Баоюй понял, что она намекает на их недавний разговор, и улыбнулся. Дайюй посидела немного и ушла.

Пришел слуга и сказал Баоюю:

– Вас приглашает к себе старший господин Сюэ Пань.

Пришлось Баоюю пойти. Сюэ Пань хотел выпить с Баоюем вина, и отказаться было невозможно. Уже на закате Баоюй возвратился к себе и увидел, что во дворе на тахте кто-то спит. Баоюй подумал, что это Сижэнь, тихонько подошел и толкнул спящую в бок.

– Что, уже не болит? – спросил он.

Но оказалось, что это Цинвэнь. Она повернулась и недовольным тоном произнесла:

– Опять пристаешь!

Баоюй сел на тахту, привлек девочку к себе и улыбнулся:

– До чего же ты стала гордой! Утром я сказал тебе слово, а ты в ответ – десять! Это бы ладно, но зачем ты напустилась на Сижэнь? Ведь у нее были самые добрые намерения!

– И без того жарко, а ты прижимаешься! – сказала Цинвэнь, пропустив его слова мимо ушей. – Что подумают люди, если увидят? Ведь я даже недостойна сидеть рядом с тобой!

– Сидеть недостойна, а лежать? – с улыбкой спросил Баоюй.

Цинвэнь хихикнула.

– Ты прав! Надо вставать. Пусти, я пойду искупаюсь. Сижэнь и Шэюэ уже искупались. Если они нужны, я позову.

– Я только что выпил вина и охотно бы искупался, – заявил Баоюй. – Давай вместе!

– Что ты, что ты! – замахала руками Цинвэнь. – Я боюсь! Помню, Бихэнь как-то прислуживала тебе при купании, так вы просидели часа два-три запершись! А потом, когда я вошла, воды на полу было налито по самые ножки кровати, даже циновка залита! И как вы с ней там купались?! Вот смеху было потом! Но у меня нет времени подтирать воду, и незачем тебе со мной купаться. Да и вообще сегодня не так уж жарко, так что не обязательно мыться! Лучше я принесу таз с водой, умоешь лицо и причешешься. Недавно сестра Юаньян дала мне немного фруктов, они лежат охлажденные в хрустальном кувшине. Хочешь, велю подать?

– Ладно, не хочешь – не купайся, вымой руки и принеси фрукты, – велел Баоюй.

– А кто обозвал меня растяпой? – усмехнулась Цинвэнь. – Ведь я веер сломала! Разве я заслуживаю такой чести, принести тебе фрукты? Чего доброго, разобью блюдо, что тогда будет?

– Если хочешь – разбей! – сказал Баоюй. – Вещи служат человеку, и он вправе делать с ними что хочет! Например, веер! Он создан для того, чтобы им обмахивались. Но если тебе хочется, можешь его сломать! Только не надо на нем срывать свой гнев! Так же кубки и блюда! В них наливают напитки и кладут яства. Их можно и разбить, но не со злости. В этом и заключается любовь к вещам.

– В таком случае я охотно сломала бы веер, – сказала Цинвэнь. – Очень люблю треск.

Баоюй засмеялся и протянул Цинвэнь веер. Она, тоже смеясь, разломала его пополам.

– Великолепно! – воскликнул Баоюй. – Ломай еще, только чтобы треск был погромче!

– Перестань безобразничать! – раздался в этот момент голос проходившей мимо Шэюэ.

Баоюй вскочил, выхватил у Шэюэ веер и, протягивая Цинвэнь, сказал:

– Вот, ломай…

Цинвэнь взяла веер, разломала на кусочки, и они с Баоюем стали смеяться.

– Что это значит? – удивилась Шэюэ. – Зачем вы сломали мой веер? Нашли забаву!

– Открой ящик и выбери другой! – с улыбкой предложил Баоюй. – Подумаешь, какая ценность!