俄文版红楼梦第三卷第九十四章1.2

      Дайюй постепенно поправилась, и у Цзыцзюань убавилось хлопот. Прослышав, что монашек требуют ко двору, она, ничего не подозревая, пошла в дом матушки Цзя разузнать, в чем дело. Здесь она встретила Юаньян и принялась с ней болтать. Когда речь зашла о монашках, Юаньян удивленно воскликнула:

– Впервые об этом слышу! Придется спросить у второй госпожи Фэнцзе!

Пока они вели разговор, пришли две женщины из семьи Фу Ши справиться о здоровье матушки Цзя. Но та спала, и женщины, поговорив немного с Юаньян, ушли.

– Зачем они приходили, – поинтересовалась Цзыцзюань. – Кто их прислал?

– Надоели они нам! Все лезут со сватовством! – ответила Юаньян. – У них в доме есть девушка, так они носятся с ней, как с сокровищем, на все лады расхваливают старой госпоже: и красива она, и добра, и скромна, и обходительна, к тому же искусная рукодельница, знает грамоту, почтительна к старшим и со слугами хорошо ладит… Каждый раз одно и то же, слушать тошно! Сводницы паршивые! А старая госпожа охотно их слушает, да и Баоюя словно подменили: ведь он терпеть не может старух, а к этим относится терпимо – ну разве это не странно?! Скажи! Еще эти старухи рассказывали, будто у их барышни отбоя от женихов нет, но их господин всем отказывает, хочет дочь выдать в семью, подобную нашей. Своей болтовней они старую госпожу сбили с толку.

Цзыцзюань задумалась, а потом с деланным равнодушием спросила:

– Почему же старая госпожа не хочет сосватать эту барышню Баоюю, раз она ей нравится?

Юаньян хотела ответить, но тут из внутренних комнат послышался голос:

– Старая госпожа проснулась.

Юаньян поспешила к матушке Цзя, а Цзыцзюань пошла в сад, размышляя дорогой: «Неужто в Поднебесной никого нет, кроме Баоюя?! И одна о нем мечтает, и другая, да и моя барышня с ума сходит! Вся душа ее в Баоюе. И болеет она из‑за него. И так нельзя понять, кого сватают за него, а тут еще какая‑то барышня Фу объявилась! Ну не напасть ли? Сердце Баоюя, я думаю, принадлежит моей барышне! А послушать Юаньян – так он любую готов полюбить. Если это правда, стоит ли нашей барышне думать о нем!»

Постепенно мысли Цзыцзюань перешли на ее собственную судьбу, и она загрустила. Ведь неизвестно, что ее ждет. Уговаривать барышню забыть Баоюя – она, чего доброго, рассердится; а смотреть на ее мученья невыносимо тяжело.

От всех этих дум Цзыцзюань не на шутку разволновалась и стала себя ругать: «О себе надо беспокоиться, а не о других. Если барышня Линь Дайюй и выйдет за Баоюя, характер у нее все равно не изменится, и мне легче не станет. Сам Баоюй как будто бы добрый, но у него, как говорится, глаза завидущие, а руки загребущие, он и меня не оставит в покое. Других утешаю, а сама не знаю покоя. Отныне буду заботиться только о барышне, остальное меня не касается!»

При этой мысли на душе у девушки полегчало.

Возвратившись в павильон Реки Сяосян, она увидела, что Дайюй сидит за своими стихами и что‑то там исправляет.

При появлении Цзыцзюань девушка подняла голову и спросила:

– Ты где была?

– Навещала подруг, – ответила Цзыцзюань.

– К сестре Сижэнь не заходила?

– А что мне там делать?

«Зачем я ее об этом спросила?» – подумала Дайюй, раскаиваясь в своей неосторожности, и, поборов смущение, проговорила:

– Да и мне, собственно, что за дело до этого! Налей лучше чаю!

Цзыцзюань усмехнулась и пошла наливать чай. В этот момент в саду послышался шум. Цзыцзюань послала служанку выяснить, что случилось.

Через некоторое время служанка вернулась и сказала:

– Не так давно во дворе Наслаждения пурпуром засохло несколько яблонек, никто их не поливал. Но вчера на ветках появились бутоны. Так сказал Баоюй. Никто, разумеется, ему не поверил, а сегодня яблоньки расцвели, и все хотят посмотреть на такое чудо. Даже старая госпожа и госпожа Ван. Поэтому старшая госпожа Ли Вань велела служанкам подмести сад.

Услышав, что старая госпожа собирается в сад, Дайюй быстро переоделась и велела Сюэянь:

– Как только старая госпожа появится, немедленно скажи мне!

Сюэянь вышла, но через мгновение снова вбежала:

– Старая госпожа и госпожа Ван уже в саду, идите скорее, барышня!

Дайюй погляделась в зеркало, поправила волосы и вместе с Цзыцзюань поспешила во двор Наслаждения пурпуром. Матушка Цзя сидела на кровати, где обычно спал Баоюй.

– Как вы себя чувствуете, бабушка? – подойдя к матушке Цзя, осведомилась Дайюй.

Затем она справилась о здоровье госпожи Син и Ван, поздоровалась с остальными. Народу было немного.

Фэнцзе болела.

Ши Сянъюнь уехала домой – ее дядю недавно перевели на службу в столицу. Баоцинь и Баочай тоже остались дома, сестер Ли Вэнь и Ли Ци тетка увезла к себе из‑за множества неприятностей, случившихся в саду за последнее время.

Все пошутили, посмеялись, а затем стали рассуждать, почему вдруг расцвели яблоньки.

– Яблонька цветет в третьем месяце, – говорила матушка Цзя. – А сейчас одиннадцатый, даже десятый, поскольку в нынешнем году сезон задержался; но погода теплая, почти весенняя, вот цветы и распустились. Это бывает.

– Старая госпожа права, она жизнь прожила и все знает, – подтвердила госпожа Ван.

– Но ведь яблоньки засохли почти год назад, – заметила госпожа Син. – Почему же они расцвели, да еще не вовремя? Здесь что‑то кроется!..