俄文版红楼梦第三卷第九十六章1.3

 Матушка Цзя ничего не решала без Цзя Чжэна, но он на все соглашался и лишь поддакивал ей.

Однако об этом речь впереди.

Итак, Баоюй повидался с отцом, и Сижэнь увела его во внутренние покои, где усадила на кан. Поскольку Цзя Чжэн все еще находился у матушки Цзя во внешних покоях, никто не осмеливался разговаривать с Баоюем, и он погрузился в дремоту.

Из разговора Цзя Чжэна с матушкой Цзя он не услышал ни слова. Зато услышали Сижэнь и остальные служанки. Они, собственно, уже знали о помолвке Баоюя, но от посторонних людей, верили в это, поскольку Баочай совершенно перестала появляться у них, но уверенности не было. Однако теперь все их сомнения рассеялись. И они обрадовались.

«Поистине старая госпожа сделала замечательный выбор! – подумала Сижэнь. – Баоюй и Баочай прекрасная пара. И мне повезло! По крайней мере станет легче, если она придет в дом. Но ведь сердце его принадлежит другой. Хорошо, что он не слышал этого разговора, не то учинил бы скандал!»

При этой мысли радость ее померкла, и она продолжала размышлять, но уже о другом: «Как же все‑таки быть? Разве знает старая госпожа о сокровенных чувствах Баоюя к Дайюй? Она думает, Баоюй обрадуется предстоящей свадьбе и сразу выздоровеет! А что, если его чувства к Дайюй не изменились?! Недаром при первой встрече с Дайюй он хотел разбить свою яшму. Потом, это было летом, когда мы с ним повстречались в саду, он принял меня за Дайюй и стал говорить о своей любви. А как он плакал и убивался, когда Цзыцзюань в шутку сказала, будто Дайюй уезжает…

Конечно, если он совсем потерял разум, то отнесется к этой новости безразлично. А если хоть что‑то соображает, это может его просто убить. Придется поговорить с госпожой. Это мой долг. Иначе могут оказаться несчастными сразу три человека!»

Как только Цзя Чжэн ушел, Сижэнь оставила Баоюя на попечение Цювэнь, а сама отправилась к госпоже Ван и попросила ее пройти во внутренние покои. Матушка Цзя подумала, что Баоюю что‑либо понадобилось, и приходу девушки не придала особого значения, поглощенная мыслями о том, какие подарки послать невесте и как устроить свадебный обряд.

Пройдя во внутреннюю комнату, Сижэнь бросилась перед госпожой на колени и заплакала. Теряясь в догадках, госпожа Ван взволнованно спросила:

– Что случилось? Тебя кто‑нибудь обидел?

– Я не должна была вам этого говорить, но иного выхода нет! – воскликнула Сижэнь.

– Рассказывай, – ласково произнесла госпожа Ван. – Только не торопись!

– Баоюй и Баочай – прекрасная пара! Что и говорить, – начала Сижэнь. – Но к кому Баоюя больше влечет – к барышне Баочай или к барышне Дайюй?

– Конечно к Дайюй, – отвечала госпожа Ван. – Ведь они дружны с самого детства!

– Я не об этом, – возразила Сижэнь и принялась рассказывать об отношениях Баоюя и Дайюй, а потом промолвила: – Да что это я вам говорю, вам и так все известно, вот только о моем разговоре с Баоюем однажды в саду вы не знаете.

– Я и сама кое‑что замечала, – проговорила госпожа Ван, коснувшись руки Сижэнь. – А сейчас лишний раз убедилась в этом. Но ведь он, наверное, слышал сегодняшний разговор? Какое он произвел на него впечатление? Ты не заметила?

– Дело в том, – отвечала Сижэнь, – что Баоюй, когда с ним говорят, хоть и улыбается, но ничего не понимает. А в остальное время дремлет.

– Как же быть? – нерешительно произнесла госпожа Ван.

– Я всего‑навсего ваша рабыня, госпожа, – сказала Сижэнь, – и обязана все вам рассказать, а вы можете доложить старой госпоже и посоветоваться, что делать.

– Ладно, иди, – махнула рукой госпожа Ван. – Сейчас у старой госпожи полно людей, неудобно. Но я выберу время и поговорю с ней. Что‑нибудь придумаем.

Она вышла из комнаты и отправилась к матушке Цзя.

Матушка Цзя в это время беседовала с Фэнцзе, но, увидев госпожу Ван, прервала разговор и спросила:

– О чем это вы секретничали с Сижэнь?

Воспользовавшись случаем, госпожа Ван не преминула рассказать матушке Цзя все, что ей было известно о чувствах Баоюя к Дайюй. Матушка Цзя выслушала ее, подумала и сказала:

– Бог с ней, с Дайюй, а вот если у Баоюя к ней серьезные чувства, могут возникнуть осложнения.

– Какие еще осложнения, – промолвила Фэнцзе. – Я уже кое‑что придумала, не знаю только, согласится ли тетушка.

– Если придумала, расскажи старой госпоже, – вмешалась госпожа Ван, – а потом вместе обсудим!

– Сейчас надо, как говорится, забросить удочку! – сказала Фэнцзе.

– Что это значит? – удивилась матушка Цзя.

– А то, что нужно распустить слух, будто отец решил женить Баоюя на барышне Линь Дайюй. Посмотрим, как Баоюй к этому отнесется. Если останется равнодушным, беспокоиться нечего. А обрадуется – тогда хлопот не миновать!

– Допустим, он обрадуется, – произнесла госпожа Ван. – Что тогда?

Фэнцзе наклонилась к госпоже Ван и что‑то прошептала на ухо.

– Да, да, – закивала госпожа Ван. – Неплохо!

– Хватит вам шептаться! – с шутливым укором произнесла матушка Цзя. – Хоть бы мне рассказали, что собираетесь делать!

Опасаясь, что намеков матушка Цзя не поймет, а если сказать прямо, кто‑нибудь услышит, Фэнцзе стала шептать ей на ухо. Сначала матушка Цзя ничего не поняла, но когда Фэнцзе ей все разъяснила, расплылась в улыбке.

– План, конечно, хороший, – сказала она, – но ведь Баочай будет страдать! А о Дайюй и говорить не приходится!

– Мы скажем только Баоюю, – стала успокаивать ее Фэнцзе. – А остальным строго‑настрого прикажем молчать.

Вошла девочка‑служанка и доложила:

– Вернулся второй господин Цзя Лянь!

Опасаясь, как бы матушка Цзя не узнала от него о кончине Ван Цзытэна, госпожа Ван незаметно сделала знак Фэнцзе. Та поспешила навстречу мужу и предупредила, чтобы ничего не рассказывал бабушке. Они вместе прошли в комнату госпожи Ван и стали ее дожидаться. Госпожа Ван вскоре пришла и сразу заметила, что у Фэнцзе глаза покраснели от слез.