俄文版红楼梦第三卷第一百零七章1.2

         Слезы снова полились из глаз госпожи Ю.

Однажды матушка Цзя не вытерпела и сказала Цзя Чжэну:

– Ведь решение по делу Цзя Шэ и Цзя Чжэня вынесено, сможет ли Цзя Шэ побывать дома? А Цзя Жун? Если он не виновен, его тоже должны отпустить!

– Судя по всему, брата пока не отпустят домой, – сказал Цзя Чжэн. – Может быть, потом. Я попросил кое‑кого из друзей добиться разрешения для брата и племянника побывать дома, прежде чем отправиться в дорогу. В ямыне дали на это согласие. Тогда же освободят и Цзя Жуна. Не беспокойтесь, матушка, я все сделал!

– Одряхлела я, – отвечала матушка Цзя, – не занимаюсь хозяйственными делами. Дворец Нинго конфискован, Цзя Шэ и Цзя Лянь лишились имущества! Неизвестно, сколько осталось серебра у нас в семейной казне и сколько земли в восточных провинциях. Сколько денег мы сможем дать на дорогу Цзя Шэ и Цзя Чжэню?

Цзя Чжэн не знал, что ответить матушке Цзя, но, поразмыслив, решил рассказать все как есть.

– Если бы вы не спросили, матушка, – проговорил он наконец, – я не осмелился бы вам открыть правду. Вчера я проверял, как ведет хозяйство Цзя Лянь, и обнаружил, что наша семейная казна опустела: мы не только израсходовали всю наличность, но и залезли в долги. А без денег не добиться покровительства брату и Цзя Чжэню, несмотря на все милости государя. А где же взять эти деньги? С земель, которые находятся в восточных провинциях, арендная плата собрана и израсходована за год вперед. Остается лишь продать одежду и головные украшения, оставленные нам высочайшей милостью, и вырученные деньги отдать Цзя Шэ и Цзя Чжэню. А вот как нам жить, тут придется подумать.

Матушка Цзя снова заволновалась, глаза ее увлажнились.

– Как же так! – вскричала она. – Неужели мы дошли до столь бедственного состояния?! Помню, семья отца была гораздо могущественнее нашей, а потом разорилась, и приходилось создавать видимость богатства. Однако неприятностей никаких не было и упадок обнаружился лишь много лет спустя! Мы же, судя по твоим словам, не сможем продержаться и двух лет.

– Если бы нас не лишили наследственного жалованья, можно было бы взять денег в долг и как‑нибудь вывернуться, – ответил Цзя Чжэн. – Но мы не можем гарантировать, что вернем долг, кто же согласится нам помочь?! – По щекам Цзя Чжэна покатились слезы. – Родственники, которым мы когда‑то помогали, сейчас сами в стесненном положении, а те, что от нас помощи не получали, не захотят с нами связываться. Проверив все и даже не вдаваясь в подробности, я понял, что нам не под силу содержать не только высокооплачиваемых слуг, но даже низшую прислугу.

Матушка Цзя предавалась печали, когда неожиданно вошли Цзя Шэ, Цзя Чжэнь и Цзя Жун справиться о ее здоровье. Матушка Цзя схватила за руки Цзя Шэ и Цзя Чжэня и опять расплакалась. Те, и без того пристыженные, бросились перед ней на колени и стали молить о прощении.

– Мы виноваты, мы шли неправедным путем и растеряли все заслуги предков! – восклицали они. – За причиненное вам горе мы достойны казни и не заслуживаем погребения!

Тут все разразились горестными воплями, и Цзя Чжэну опять пришлось говорить слова утешения.

– Прежде всего следует подсчитать, сколько денег потребуется на дорожные расходы, – промолвил Цзя Чжэн. – Дома им разрешат пожить, пожалуй, день или два, не больше.

Сдерживая скорбь, матушка Цзя обратилась к Цзя Шэ и Цзя Чжэню:

– Пойдите повидайтесь с женами! – А Цзя Чжэну сказала: – Тянуть с этим делом нельзя! Достать деньги невозможно! А они должны уехать в назначенный государем срок! Придется мне самой об этом подумать. Пусть у нас в доме беспорядки, но вечно так продолжаться не может!

Матушка Цзя приказала позвать Юаньян, чтобы отдать ей необходимые распоряжения.

Цзя Шэ и Цзя Чжэнь признались Цзя Чжэну, что очень раскаиваются в содеянном, быстро с ним распрощались, поскольку времени до отъезда оставалось мало, и поспешили к женам.

Цзя Шэ был в преклонном возрасте, и расставаться с женой ему было не так тяжело, как Цзя Чжэню, который очень страдал из‑за предстоящей разлуки с госпожой Ю.

Цзя Лянь и Цзя Жун, прощаясь со своими отцами, держали их за руки и громко плакали. Они чувствовали, что расстаются надолго, хотя их отцы, как говорится, не на войну собирались.

Между тем матушка Цзя велела госпожам Син и Ван вместе с Юаньян открыть сундуки и корзины, выбрать наиболее ценные вещи, которые она привезла из дому, когда выходила замуж, и разделить между Цзя Шэ, Цзя Чжэном и Цзя Чжэнем.