俄文版红楼梦第三卷第一百一十三章1.5

 Одна мысль влекла за собой другую, и Баоюй в конце концов вспомнил изречение Чжуан‑цзы: «Небытие – беспредельно, жизнь – скоротечна, промчится как ветер, улетит словно облако!»

На глаза Баоюя навернулись слезы, и он стал громко плакать. Служанки подумали, что это приступ болезни, и принялись ласково его успокаивать.

Баочай не могла понять, что творится с Баоюем, пыталась его вразумить, но тщетно. Он был по‑прежнему мрачен, и душа его пребывала в смятении.

После долгих расспросов Баочай наконец удалось выяснить, что всему виной похищение Мяоюй, и она попыталась отвлечь мужа от грустных мыслей.

– Цзя Лань хоть и не ходит в школу, – говорила она, – но с каким усердием занимается! А ведь он всего лишь правнук старой госпожи! Все надежды она возлагала на тебя, и отец твой дни и ночи о тебе беспокоится, а ты погубить себя хочешь! Стоит ли после этого заботиться о тебе?

Баоюй сразу не нашелся что возразить, долго думал и наконец сказал:

– Что мне за дело до того, кто чем занимается?! Невыносимо тяжело при мысли, что счастье нашего рода иссякло!

– Опять ты за свое! – воскликнула Баочай. – Отец с матерью только и мечтают, чтобы ты добился высокого положения и поддержал славу своих предков, а ты упорствуешь в своих заблуждениях! Ну что с тобой делать?

Баоюй, словно не слыша, облокотился о стол и погрузился в размышления. Оставив возле него Шэюэ, Баочай ушла спать.

Баоюй же снова погрузился в раздумья:

«Цзыцзюань давно у меня в услужении, но мы с ней еще ни разу не поговорили по душам. Когда я болел, она не отходила от меня. Я же оказался неблагодарным, и теперь на душе у меня невыносимо тяжело! Она строга, не то что Шэюэ или Цювэнь, не терпит свободного обращения. До сих пор я храню зеркальце, которое она мне дала! Почему же сейчас она так холодна со мной? Может быть, из‑за Баочай? Но ведь Баочай дружила с сестрицей Линь и к Цзыцзюань относится по‑доброму! Пока меня нет, Цзыцзюань разговаривает с Баочай и шутит, но стоит мне появиться, сразу уходит. Наверняка не может простить, что сестрица Линь умерла, а я женился! Ах, Цзыцзюань, Цзыцзюань! Знала бы ты, как я страдаю! Пока все спят, надо пойти обо всем ее расспросить. Если обидел, попросить прощения…»

Решив так, Баоюй потихоньку вышел из дома и отправился к Цзыцзюань.

Девушка жила в западном флигеле. Подкравшись к окну, Баоюй заметил в комнате свет. Он языком продавил оконную бумагу и заглянул внутрь. Цзыцзюань сидела возле свечи, облокотившись о стол, погруженная в размышления.

– Сестра, – тихо позвал Баоюй, – ты не спишь?

Цзыцзюань вздрогнула, огляделась, спросила испуганно:

– Кто это?

– Я, – отозвался Баоюй.

– Второй господин? – удивилась девушка.

– Да, я, – ответил Баоюй.

– Зачем вы пришли?

– Поговорить с тобой! Впусти меня!

– Время позднее, идите отдыхать, – немного подумав, ответила Цзыцзюань. – Завтра скажете, что хотели!

Баоюй не знал, как поступить. Откроет Цзыцзюань или не откроет? Гордость не позволяла Баоюю уйти, и он стоял в нерешительности.

– Я хочу задать тебе только один вопрос, – произнес наконец Баоюй.

– Ладно, говорите, – отозвалась Цзыцзюань.

Но Баоюй молчал, не зная, с чего начать.

Цзыцзюань, зная странности Баоюя, испугалась. Уж не обидела ли она его? Как бы не начался приступ болезни. Девушка прислушалась и подала голос:

– Вы все еще стоите здесь, как дурачок? Хотели что‑то сказать, а сами молчите! Даже зло берет! Одну извели, теперь за меня взялись? Что вам здесь нужно?

Она поглядела в отверстие, проделанное Баоюем в оконной бумаге, и увидела, что Баоюй все еще стоит. Девушка отошла от окна, сняла нагар со свечи.

– Сестра Цзыцзюань! – выдохнул Баоюй. – Прежде ты не была столь бесчувственной! Даже слова ласкового не скажешь! Конечно, я недостоин твоего внимания, но объясни, в чем я перед тобой провинился? А потом хоть всю жизнь не гляди на меня. Я тогда спокойно умру!

Цзыцзюань усмехнулась:

– Так вот вы зачем пришли, второй господин! А что еще вам хотелось бы знать? Не волнуйтесь, барышня все вам простила. Если же я в чем‑то виновата, пожалуйтесь матушке, это она отдала меня вам в услужение! Разве считаются с нами, служанками?!

Цзыцзюань всхлипнула.

– Ты почему плачешь? – обиженно проговорил Баоюй. – Неужели не видишь, что со мной творится! Ведь живешь у нас несколько месяцев! Я просил все тебе объяснить, но никто не захотел. Позволь же мне это сделать! Ведь не допустишь же ты, чтобы я до самой смерти терзался?

Голос Баоюя дрогнул от слез.

Вдруг за его спиной раздался голос:

– Ты с кем тут разговариваешь? Чего добиваешься? Обидел человека – проси прощения. Простят тебя – хорошо. Не простят – не надо!