— А ты, Невилл? — спросил Рон.

— Я… Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — начал Невилл. — Но вся моя

семья была уверена, что я самый настоящий магл. Мой двоюродный дядя Элджи все время

пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое- нибудь чудо. Он очень хотел,

чтобы я оказался волшебником. Так, однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе,

и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным — до восьми

лет. Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я

висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид

предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не

разбился, — я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке.

Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица,

когда я получил письмо из Хогвартса, — они боялись, что мне его не пришлют, что я не

совсем волшебник. Мой двоюродный дядя Элджи на радостях подарил мне жабу.

Тут Гарри прислушался к тому, о чем говорили сидевшие слева от него Перси и

Гермиона. Впрочем, он мог бы догадаться: Гермиона, естественно, говорила о занятиях.

— Я так надеюсь, что мы начнем заниматься прямо сейчас. Нам столько всего

предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете,

искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень

сложным делом.

— На многое не рассчитывай. Вы начнете с мелочей, будете превращать спички в

иголки, примерно так…

Гарри согрелся, размяк и ощутил, что у него начинают слипаться глаза. Чтобы не

заснуть, он вытаращил их и начал глазеть по сторонам, наконец уткнувшись взглядом в

учительский стол. Хагрид что- то пил из большого кубка, профессор МакГонагалл

беседовала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, так и не снявший свой

дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым Гарри преподавателем с сальными черными

волосами, крючковатым носом и желтоватой, болезненного цвета кожей.

Все произошло совершенно внезапно. Крючконосый вдруг посмотрел прямо на Гарри

— и голову Гарри пронзила острая боль. Ему показалось, что его похожий на молнию шрам

на мгновение раскалился добела.

— Ой! — Гарри хлопнул себя ладонью по лбу.

— Что случилось? — поинтересовался Перси.

— Н-н-ничего, — с трудом выдавил из себя Гарри.

Боль прошла так же быстро, как и появилась. Но вот ощущение, которое возникло у

Гарри, когда он поймал взгляд крючконосого, — ощущение, что этому преподавателю

очень не нравится Гарри Поттер, осталось.

— А кто это там разговаривает с профессором Квирреллом? — спросил он у Перси.

— А, ты уже знаешь Квиррелла? Не удивляюсь, почему он такой нервный —

занервничаешь тут, когда рядом сидит профессор Снегг. Он учит тому, как надо смешивать

волшебные зелья, но говорят, что это ему совсем не по душе. Все знают, что он хочет

занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по Темным искусствам, этот

Снегг.