第二部第二节（三）

    Погружены последние ящики с инструментами. Поездная бригада разошлась по местам. Моросил хлипкий дождик. По блестящей от влаги тужурке Риты скатывались стеклянными крупинками дождевые капли.
   Прощаясь с Токаревым, Рита крепко пожала ему руку и тихо сказала:
 —Желаем удачи.
   Старик тепло посмотрел на нее из-под седой бахромы бровей.
 —Да, задали нам мороку, язви их в сердце! – буркнул он, отвечая вслух на свои мысли. – Вы тут посматривайте. Если у нас какой затор выйдет, так вы нажмите, где надо. Ведь без волокиты эта шушваль не может работать. Ну, пора седать, доченька.
   Старик плотно запахнул пиджак. В последний момент Рита как бы невзначай спросила:
 —Что, разве Корчагин не едет с вами? Его среди ребят не видно.
 —Он с техноруком вчера на дрезине поехал приготовить кое-что к нашему приезду.
   По перрону к ним торопливо шли Жаркий, Дубава, а с ними, в небрежно накинутом жакете, с потухшей папиросой меж тонких пальцев, Анна Борхарт.
   Всматриваясь в проходящих, Рита задала последний вопрос:
 —Как ваша учеба с Корчагиным?
   Токарев удивленно взглянул на нее.
 —Какая учеба, ведь паренек под твоей опекой? Парень мне не раз говорил о тебе. Не нахвалится.
   Рита недоверчиво прислушивалась к его словам.
 —Так ли это, товарищ Токарев? От меня ведь он к тебе ходил переучиваться.
   Старик рассмеялся:
 —Ко мне?.. Я его и в глаза не видел. Паровоз заревел. Клавичек из вагона кричал:
 —Товарищ Устинович, отпускай нам папашу нельзя же так! Что мы без него делать будем?
   Чех еще что-то хотел сказать, но, заметив троих подошедших, замолчал. Мельком столкнулся с неспокойным блеском глаз Анны, с грустью уловил ее прощальную улыбку Дубаве и порывисто отошел от окна.
   Хлестал в лицо осенний дождь. Низко ползли над землей темно-серые, набухшие влагой тучи. Поздняя осень оголила лесные полчища, хмуро стояли старики грабы, пряча морщины коры под бурым мхом. Безжалостная осень сорвала их пышные одеянья, и стояли они голые и чахлые.
   Одиноко среди леса ютилась маленькая станция. От каменной товарной платформы в лес уходила полоса разрыхленной земли. Муравьями облепили ее люди.