钢铁是怎样炼成的第二部第四节（十九）

 —Где Развалихин? – спросил ее Корчагин, снимая шинель.
   Лида как-то неохотно ответила:
 —Не знаю, где он. А, вспомнила! Он утром сказал, что пойдет в школу проводить обществоведение вместо тебя. Это, говорит, моя прямая функция, а не Корчагина.
   Эта новость неприятно удивила Павла. Развалихин ему всегда не правился. «Чего этот тип накрутит в школе?» – подумал с неудовольствием Корчагин.
 —Ну, ладно. Рассказывай, что у вас хорошего. Ты в Грушевке была? Как там у ребят дела?
   Полевых рассказала ему все. Корчагин отдыхал на диване, разминая усталые ноги.
 —Позавчера приняли в кандидаты партии Ракитину. Это еще более усилит нашу поддубецкую ячейку. Ракитина славная девка, она мне очень нравится. Видишь, среди учителей тоже начался перелом, некоторые из них переходят целиком на нашу сторону.
   Иногда по вечерам у Лисицына за большим столом до поздней ночи засиживались трое: сам Лисицын, Корчагин и новый секретарь райкомпартии Лычиков.
   Дверь в спальню закрыта. Анютка и жена предисполкома спят, а трое за столом нагнулись над небольшой книгой «Русская история» Покровского. Лисицын находил время учиться только по ночам. В те дни, когда Павел возвращался из сел, он проводил вечера у Лисицына и с огорчением узнавал, что Лычиков и Николай уже ушли вперед.
   Из Поддубец прилетела весть: ночью неизвестными убит Гришутка Хороводько. Услыхав это, Корчагин рванулся к исполкомовской конюшне и, забывая боль в ногах, добежал туда в несколько минут. В бешеной торопливости оседлал коня и, нахлестывая с обоих боков ременной плетью, помчался к границе.
   В просторной избе сельсовета на столе, убранном зеленью, покрытый знаменем Совета лежал Гришутка. До прибытия властей к нему никого не пускали, у порога на часах стояли пограничный красноармеец и комсомолец, Корчагин вошел в избу, подошел к столу и отвернул знамя.
   Гришутка, восково-бледный, с широко раскрытыми глазами, в которых запечатлелась предсмертная мука, лежал, склонив голову набок. Разбитый чем-то острым затылок был закрыт веткой ели.
   Чья рука поднялась на этого юношу, единственного сына вдовы Хороводько, потерявшей в революцию своего мужа, мельничного батрака, а позднее сельского комбедчика?
   Весть о смерти сына свалила с ног старуху мать, и ее, полумертвую, отхаживали соседки, а сын лежал безмолвный, храня тайну своей гибели.
   Смерть Гришутки взбудоражила село. У юного комсомольского вожака и батрацкого защитника оказалось на селе больше друзей, нежели врагов.
   Потрясенная этой смертью, Ракитина плакала у себя в комнате и, когда к пей вошел Корчагин, даже не подняла головы.
 —Как ты думаешь, Ракитина, кто его убил? – глухо спросил Корчагин, тяжело опускаясь на стул. – Кто же иначе, как не эта Мельникова компания! Ведь этим контрабандистам Гришутка стал поперек горла.