钢铁是怎样炼成的第二部第七节（四）

    Павел от него отказался. Полусидя на кровати, он писал письма. Боль в ноге мешала думать, есть не хотелось.
   Когда четвертое письмо было дописано, дверь в палату тихо открылась, и Корчагин увидел у своей кровати молодую женщину в белом халате и такой же шапочке.
   В предвечерних сумерках уловил тонко вычерченные брови и большие глаза, казавшиеся черными. В одной руке она держала портфель, в другой – лист бумаги и карандаш.
 —Я ваш ординатор, – сказала она, – сегодня дежурю. Сейчас займусь допросом, и вам волей-неволей придется рассказать о себе все.
   Женщина приветливо улыбнулась. Улыбка сделала «допрос» менее неприятным.
   Целый час Корчагин рассказывал не только о себе, но и о прабабушках.
   В операционной несколько человек с завязанными марлей носами.
   Отблеск никеля на хирургических инструментах, узкий стол, огромный таз под ним. Когда Корчагин лег на стол, профессор кончил мыть руки. Сзади шла спешная подготовка к операции. Корчагин оглянулся. Сестра раскладывала ланцеты, щипцы. Его ординатор Бажанова разматывала повязку на ноге.
 —Не смотрите туда, товарищ Корчагин, это неприятно отражается на нервах, – тихо проговорила она.
 —Вы о чьих нервах говорите, доктор? – И Корчагин насмешливо улыбнулся.
   Через несколько минут плотная маска закрыла ему лицо, профессор сказал:
 —Не волнуйтесь, сейчас будем давать хлороформ. Дышите глубоко, через нос, и считайте.
   Приглушенный голос из-под маски спокойно ответил:
 —Хорошо. Заранее прошу извинения за возможные непечатные выражения.
   Профессор не удержался от улыбки.
   Первые капли хлороформа, удушливый, отвратительный запах.
   Корчагин глубоко вздохнул и, стараясь выговаривать отчетливо, начал считать. Так вступал он в первый акт своей трагедии.
   Артем разорвал конверт почти пополам и, почему-то волнуясь, развернул письмо. Схватил глазами первые строки, бежал по ним не отрываясь:
   «Артем! Мы очень редко пишем друг другу.
   Раз, иногда два раза в год! Разве дело в количестве? Ты пишешь, что уехал из Шелетовки с семьей в казатинское депо, чтобы оторвать корни. Понимаю, что эти корни – отсталая, мелкособственническая психология Стеши, ее родни и прочее. Переделывать людей типа Стеши трудно, боюсь, что тебе это даже не удастся. Говорить, «трудно учиться под старость», но у тебя это идет неплохо. Ты не прав, что так упрямо отказываешься уходить с производства на работу председателя горсовета. Ты воевал за власть? Так бери же ее. Завтра же бери горсовет и начинай дело.