静静的顿河俄语版第一部第三节（4.2）

 - Ну, казацтво, держися!

- Ишо б годок погодить им, вышел бы я из третьей очереди.

- А ты, дед, зачем? Аль не отломал службу?

- Как зачнут народ крошить - и до дедов доберутся.

- Монопольку закрыли!

- Эх, ты, свистюля! У Марфутки хучь бочонок можно купить.

Комиссия начала осмотр. В правление трое казаков провели пьяного окровавленного казака. Откидываясь назад, он рвал на себе рубаху, закатывая калмыцкие глаза, хрипел:

- Я их, мужиков, в крровь! Знай донского казака!

Кругом, сторонясь, одобрительно посмеивались, сочувствовали:

- Крой их!

- За что его сбатовали?

- Мужика какого-то изватлал!

- Их следовает!

- Мы им ишо врежем.

- Я, браток, в тысячу девятьсот пятом годе на усмирении был. То-то смеху!

- Война будет - нас опять на усмиренья будут гонять.

- Будя! Пущай вольных нанимают. Полиция пущай, а нам, кубыть, и совестно.

У прилавка моховского магазина - давка, толкотня. К хозяевам пристал подвыпивший Томилин Иван. Его увещевал, разводя руками, сам Сергей Платонович: компаньон его Емельян Константинович Цаца пятился к дверям.

- Ну, цто это такое... Цестное слово, это бесцинство! Мальцик, сбегай к атаману!

Томилин, вытирая о шаровары потные ладони, грудью пер на нахмуренного Сергея Платоновича:

- Прижал с векселем, гад, а теперя робеешь? То-то! И морду побью, ищи с меня! Заграбил наши казацкие права. Эх ты, сучье вымя! Гад!

Хуторской атаман лил масло радостных слов толпившимся вокруг него казакам:

- Война? Нет, не будет. Их благородие военный пристав говорили, что это для наглядности. Могете быть спокойными.

- Добришша! Как возвернусь домой, зараз же на поля.

- Да ить дело стоит!

- Скажи на милость, что начальство думает? У меня ить более ста десятин посеву.