静静的顿河俄语版第四部第七节（12.2）

 По дороге к Мелеховым Митька спросил у встретившейся снохи Богатыревых:

- Мамаша моя вернулась из-за Дону?

- Кубыть, не вернулась ишо, Митрий Мироныч.

- А сват Мелехов дома?

- Старик-то?

- Да.

- Старик дома, словом - вся семья дома, опричь Григория. Петра-то убили зимой, слыхал?

Митька кивнул головой и тронул коня рысью.

Он ехал по безлюдной улице, и в желтых кошачьих глазах его, пресыщенных и холодных, не было и следа недавней взволнованной живости. Подъезжая к мелеховскому базу и ни к кому из спутников не обращаясь в отдельности, негромко сказал:

- Так-то встречает родимый хутор! Пообедать и то надо к родне ехать... Ну-ну, ишо потягаемся!..

Пантелей Прокофьевич ладил под сараем лобогрейку. Завидев конных и признав среди них Коршунова, пошел к воротам.

- Милости просим, - радушно сказал он, открывая калитку. - Гостям рады! С прибытием!

- Здравствуй, сват! Живой-здоровый?

- Слава богу, покуда ничего. Да ты, никак, уж в офицерах ходишь?

- А ты думал, одним твоим сынам белые погоны носить? - самодовольно сказал Митька, подавая старику длинную жилистую руку.

- Мои до них не дюже охочи были, - с улыбкой ответил Пантелей Прокофьевич и пошел вперед, чтобы указать место, куда поставить лошадей.

Хлебосольная Ильинична накормила гостей обедом, а уж потом начались разговоры. Митька подробно выспрашивал обо всем касающемся его семьи и был молчалив и ничем не выказывал ни гнева, ни печали. Будто мимоходом спросил, остался ли в хуторе кто из семейства Мишки Кошевого, и, узнав, что дома осталась Мишкина мать с детьми, коротко и незаметно для других подмигнул Силантию.

Гости вскоре засобирались. Провожая их, Пантелей Прокофьевич спросил:

- Долго думаешь прогостить в хуторе?

- Да так дня два-три.

- Матерю-то повидаешь?

- А это как прийдется.

- Ну, а зараз далеко отъезжаешь?

- Так... Повидать кое-кого из хуторных. Мы скоро прибудем.