红楼梦第二十六回（四）

 Сюэ Пань смущенно улыбнулся.

– Поди разбери, «Тань Инь» это или «Го Инь»? 

В этот момент вошел мальчик слуга и громко объявил:

– Господин Фэн.

Баоюй сразу догадался, что это Фэн Цзыин, сын полководца Божественной воинственнос

 

ти Фэн Тана.

– Сейчас же проси! – закричали все хором.

Через мгновение на пороге появился улыбающийся Фэн Цзыин. Гости вскочили, напереб

 

ой уступая ему место.

– Здорово! – воскликнул Фэн Цзыин. – Боитесь выйти за дверь, устроили дома веселье!

– Мы так давно вас не видели! – вскричали тут Сюэ Пань и Баоюй в один голос– Как пож

 

ивает ваш почтенный батюшка?

– Благодарю, отец здоров, – ответил Фэн Цзыин. – А вот мать схватила простуду, и ей нез

 

доровится.

Заметив ссадину на лице Фэн Цзыина, Сюэ Пань с улыбкой спросил:

– Опять подрались? Вон как вывеску разукрасили!

– Нет! Больше этим не занимаюсь! С тех пор как подрался с сыном дувэя!  – ответил Фэн 

 

Цзыин. – Да и зачем, собственно? Что же касается ссадины, так это меня задел крылом с

 

окол, когда мы охотились в горах Теваншань.

– И давно? – поинтересовался Баоюй.

– Поехали двадцать восьмого числа третьего месяца, а вернулись позавчера.

– Теперь понятно, почему я не видел вас третьего и четвертого числа в доме брата Шэня! 

 

– сказал Баоюй. – Собирался спросить о вас, а потом как то забыл. Вы один ездили? Или 

 

с батюшкой?

– Ну как же без батюшки? – произнес Фэн Цзыин. – Это надо рехнуться, чтобы ехать одно

 

му и наживать себе неприятности! С каким удовольствием я выпил бы с вами вина и посл

 

ушал песни! Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло!

Фэн Цзыин уже успел выпить чай, и Сюэ Пань пригласил его к столу.

– Присаживайтесь и рассказывайте! – сказал он.

– Мне и в самом деле очень хотелось бы с вами повеселиться, но, увы, не могу! Важное 

 

дело. Я должен его немедленно выполнить и доложить отцу.

Как только не удерживали гости Фэн Цзыина! Наконец он с улыбкой сказал:

– Даже не верится! Сколько лет мы знакомы, и ни разу не приходилось уговаривать меня 

 

пить. Сегодня же случай особый. Но раз вы так настаиваете, я дважды осушу большую ча

 

шу и сразу уеду.

На том и порешили. Сюэ Пань взял чайник с подогретым вином, и Баоюй подставил два к

 

убка. Фэн Цзыин, стоя, одним духом выпил.

– Расскажите хотя бы, что за несчастье вам помогло, – попросил Баоюй, – а потом езжайт

 

е.

– Это неинтересно, – ответил Фэн Цзыин. – Лучше я устрою угощение, приглашу вас, тог

 

да и поговорим. Кроме того, я хочу обратиться к вам с одной просьбой.

Он поклонился и собрался уходить.

– Вы нас заинтриговали! – промолвил Сюэ Пань. – Еще неизвестно, когда мы дождемся п

 

риглашения. Рассказали бы лучше сейчас, чтобы нас не терзало любопытство!

– Дней через восемь – десять непременно приглашу вас, – пообещал Фэн Цзыин.

Все проводили его к воротам и, как только он уехал, вернулись к столу, выпили еще по ч

 

арке и разошлись.

Сижэнь между тем уже стала беспокоиться. Она была уверена, что Баоюй у отца, и не мог

 

ла понять, почему он так долго не возвращается. Когда же увидела Баоюя навеселе и усл

 

ышала, где он был, обрушилась на него с упреками:

– Хорош, нечего сказать! Тут волнуются, а он веселится как ни в чем не бывало! Хоть бы 

 

предупредил!

– Я ведь всегда предупреждаю! Но сегодня пришел Фэн Цзыин, и я позабыл.

В этот момент вошла Баочай и, услышав этот разговор, рассмеялась:

– Ну что, отведал редкостных яств?

– Конечно, – засмеялся в ответ Баоюй, – но уж ты, сестра, наверняка попробовала первая

 

!

Баочай покачала головой.

– Вчера брат хотел меня угостить, – сказала она, – но я недостойна есть такие деликатесы 

 

и посоветовала ему угостить старших родственников.

Служанка подала чай, завязалась непринуждённая беседа. Но об этом мы рассказывать не 

 

будем.

 

Дайюй тоже очень беспокоилась. Она слышала, что Баоюй еще с утра пошел к отцу и до 

 

сих пор не вернулся. Лишь за ужином она узнала, что он уже дома, и захотела тотчас пой

 

ти расспросить, что случилось. Идя в сторону двора Наслаждения пурпуром, она увидела 

 

впереди Баочай и последовала за ней. Но у моста Струящихся ароматов остановилась, зал

 

юбовавшись какими то пестрыми птицами. Пока она стояла там, ворота двора Наслажден

 

ия пурпуром заперли и пришлось постучаться.

А надо вам сказать, что Цинвэнь и Бихэнь как раз перед тем рассорились, и Цинвэнь, стоя

 

вшая во дворе, услышав стук, решила отвести душу:

– Вечно шатаются здесь, не дают покоя!

Стук повторился. Цинвэнь, даже не спросив, кто стучит, в сердцах закричала:

– Все спят, приходите завтра!

Дайюй знала, что служанки Баоюя любят подшутить друг над другом и, приняв ее за сво

 

ю, нарочно не открывают. И Дайюй крикнула:

– Это я! Открой!

– Неважно кто, – не помня себя от гнева, ответила Цинвэнь. – Второй господин не велел н

 

икого пускать!

Дайюй рассердилась, и в то же время ей стало обидно. Она хотела еще раз окликнуть Цин

 

вэнь, но раздумала и принялась размышлять:

«Все твердят, что дом моей тети – мой родной дом, но я здесь чужая. Защиты искать не у 

 

кого. Ненадолго свила я себе в этом доме гнездо, и жаловаться как то неловко».

При этой мысли слезы заструились по лицу девочки. Она стояла, не зная, как быть, когда 

 

вдруг услышала смех и голоса. Это разговаривали Баочай с Баоюем.

Дайюй совсем расстроилась, но тут вспомнила о недавней размолвке с братом.

«Он думает, я на него пожаловалась!.. Да разве могла я? Ничего толком не разузнал и ве

 

лел не впускать меня! А завтра, может быть, вообще не пожелает меня видеть?»

Дайюй было очень больно. Она одиноко стояла в тени деревьев, хотя мох уже заблестел о

 

т холодной росы и свежий ветерок пробежал по дорожкам сада. Не выдержав, девочка го

 

рько заплакала.

Вы уже знаете, что Дайюй от природы была наделена редким изяществом и красотой. А п

 

лакала она так жалобно, что даже птицы, устроившиеся на ночь в ветвях ив и среди цвето

 

в, разлетелись.

Поистине:

 

Бесчувственная у цветов душа,

их девичья не трогает кручина,

А птицы крепко спали в час ночной –

и вдруг вспорхнули! Значит, – есть причина.

 

Об этом же говорится и в другом прекрасном стихотворении:

 

Она – дитя, объятое печалью, –

наделена красою и умом.

А все одна в тени цветов скучает,

уйдя из шелком блещущих хором…

Но плач когда послышался девичий,

нарушив на мгновенье тишину,

Цветы к земле бутоны приклонили,

взметнулись птицы, взмыли в вышину.

 

Вдруг Дайюй услышала скрип. Она обернулась и заметила, что ворота дворца Наслажден

 

ия пурпуром распахнулись и кто то вышел оттуда.

Если хотите узнать, кто это был, прочтите следующую главу!