红楼梦第三十一回（一）

 Ценою сломанных вееров покупается драгоценная улыбка;

утерянный цилинь предвещает соединение влюбленных

 

Итак, увидев на полу кровь, Сижэнь похолодела. Ей сразу припомнились разговоры о то

 

м, что харкающие в молодости кровью долго не живут или всю жизнь болеют.

При этой мысли все ее мечты добиться почета и уважения обратились в прах и из глаз пол

 

ились слезы.

Заметив, что она плачет, Баоюй расстроился.

– Ну что с тобой, скажи! – обратился он к Сижэнь.

– Ничего, все хорошо, – через силу улыбнувшись, отвечала Сижэнь.

Баоюй хотел было распорядиться, чтобы подогрели вина и дали Сижэнь пилюлю «литун» 

 

с кровью горного барана, но девушка, взяв его за руку, сказала:

– Не торопись, переполошишь всех, а потом станут говорить, что я легкомысленна и глуп

 

а. И мне неловко, и тебе неприятно. Ведь пока никто ничего не знает, и не надо поднимать 

 

шум. Лучше утром тихонько послать слугу к доктору Вану за лекарством – выпью, и все 

 

пройдет. Тогда ни люди, ни духи ничего не узнают.

Пришлось Баоюю согласиться. Он налил Сижэнь чаю, чтобы прополоскала рот. Сижэнь и

 

спытывала неловкость оттого, что Баоюй за ней ухаживает, но сказать ему об этом не реш

 

алась, все равно он ее не послушает.

Едва рассвело, Баоюй, прежде чем совершить утренний туалет, распорядился немедленно 

 

пригласить доктора Ван Цзижэня. Узнав, что речь идет всего навсего об ушибе, доктор пр

 

описал несколько видов пилюль и растираний и объяснил, как ими пользоваться.

Баоюй вернулся к себе и велел приготовить лекарства. Но об этом мы рассказывать не бу

 

дем.

 

Незаметно наступил праздник Начала лета. Ворота домов украсили полынью, а люди наде

 

ли на руки амулеты с изображением тигра.

В полдень госпожа Ван пригласила на угощение тетушку Сюэ с дочерью и девушек, кото

 

рые жили в саду.

От Баоюя не укрылось, что Баочай рассеянна, разговаривает с ним неохотно, причиной, в

 

идимо, послужил разговор накануне. Госпожа Ван, в свою очередь, сразу заметила, что 

 

Баоюй не в духе, но объяснила это вчерашним случаем с Цзиньчуань и не придала никако

 

го значения.

Дайюй подумала, что Баоюю просто неловко из за того, что он накануне обидел Баочай, и 

 

вообще не обращала на него внимания.

Фэнцзе, против обыкновения, не шутила и не смеялась, поскольку знала от госпожи Ван 

 

о том, какая неприятная вышла история с Цзиньчуань, и сидела, как и госпожа Ван, груст

 

ная и задумчивая.

Все чувствовали себя как то стесненно, поэтому Инчунь и ее сестрам тоже стало не по се

 

бе.

В общем, посидев немного, все разошлись.

Дайюй всегда бывала рада, когда гости расходились.

– Собираться, – говорила девочка, – всегда радостно. А расставаться – грустно, потому ч

 

то приходят мысли об одиночестве. Поэтому лучше не собираться вовсе. Примерно то же 

 

можно сказать о цветах. Расцветут – ими любуются, отцветут – жалко смотреть. Так не лу

 

чше ли им вовсе не расцветать?

Вот и получалось, что для других радость, для Дайюй – печаль.

Баоюй, не в пример Дайюй, хотел, чтобы люди никогда не расставались, а цветы – не отц

 

ветали, но так не бывает, и Баоюй, хотя и грустил, понимал, что надо смириться.

После угощения у госпожи Ван все разошлись невеселые, чего нельзя было сказать о Да

 

йюй. Баоюй, возвратившись к себе, то и дело вздыхал. К нему подошла Цинвэнь, чтобы п

 

омочь переодеться, но ненароком уронила веер, и тот сломался.

Баоюй с укоризной поглядел на нее и вздохнул:

– Какая же ты растяпа! Не представляю, что с тобой будет дальше, когда появится собств

 

енная семья и придется вести хозяйство.

– В последнее время, второй господин, вы не перестаете сердиться и следите за каждым 

 

шагом служанок, – с усмешкой заметила Цинвэнь. – Вы даже Сижэнь ударили, а сейчас 

 

ко мне придрались. Что ж, бейте меня, топчите! Подумаешь – веер! Бывало, разбивали хр

 

устальные вазы и агатовые чашки – и то вы не сердились. А сейчас из за веера подняли ш

 

ум! Если мы вам не нравимся, возьмите себе других служанок, а нас прогоните! Лучше 

 

разойтись мирно!

– Зачем торопиться? Рано или поздно все равно придется расстаться, – произнес Баоюй, з

 

адрожав от волнения.

Находившаяся поблизости Сижэнь поспешила сказать Баоюю:

– Что за разговоры ты ведешь? Ни на минуту отлучиться нельзя!

– Надо было раньше прийти, – усмехнулась Цинвэнь, – тогда все было бы в порядке. Ведь 

 

ты одна умеешь с ним разговаривать! И прислуживать тоже. Где уж нам тягаться с тобой! 

 

Непонятно только, почему второй господин пнул тебя ногой в бок. Вчера тебя, а завтра на

 

с?

Сижэнь вспыхнула от стыда и гнева, но не отчитала Цинвэнь, заметив, что Баоюй позелен

 

ел от злости, а спокойно сказала:

– Дорогая сестрица, пойди ка погуляй лучше! Мы сами во всем виноваты!

Услышав слово «мы», Цинвэнь подумала, что Сижэнь имеет в виду себя и Баоюя, и съяз

 

вила:

– Не знаю, кто это «мы», но краснеть из за «вас» не хочу. Как бы ловко вы ни обделывал

 

и свои делишки, меня не обманете! Ты такая же служанка, как я, тебя пока еще не велича

 

ют барышней, как же ты смеешь говорить «мы»?

От смущения Сижэнь еще больше покраснела – она поняла, что допустила оплошность.

Баоюй одернул Цинвэнь:

– Хочешь, я завтра же позабочусь о том, чтобы Сижэнь называли барышней?

Сижэнь потянула Баоюя за рукав:

– Что с ней разговаривать, с глупой? Ведь ты всегда был добрым, все прощал, что же сег

 

одня случилось?

– И в самом деле, что со мной, глупой, разговаривать? Ведь я всего лишь рабыня!

– Ты с кем ссоришься: со мной или со вторым господином? – не выдержала Сижэнь. – Е

 

сли со мной, ко мне и обращайся, если же с господином, не поднимай лучше шума! Я пр

 

ишла уладить дело миром, а ты огрызаешься! Подумай, каково мне? Не знаю, на кого ты 

 

в обиде, на меня или на второго господина, одно вижу – ты все время держишь камень за 

 

пазухой! Чего же ты хочешь? Я все сказала, теперь говори ты!

Она круто повернулась и вышла из комнаты. Тут Баоюй обратился к Цинвэнь:

– Незачем тебе было сердиться. Я сразу догадался, что ты имеешь в виду. Может быть, с

 

казать матушке, что ты взрослая и тебя пора выдавать замуж? Да?

Цинвэнь печально опустила голову и, сдерживая слезы, ответила:

– Вы хотите меня прогнать? Но вы не можете так поступить, если даже недовольны мною!

– Ты раньше не устраивала таких скандалов, – сказал Баоюй. – Вот я и подумал, что тебе 

 

лучше уйти… Скажу матушке, пусть отпустит тебя!

Он уже собрался идти, как снова появилась Сижэнь.