英语
日语
韩语
法语
德语
西班牙语
意大利语
阿拉伯语
葡萄牙语
越南语
芬兰语
泰语
丹麦语
对外汉语
– Ну зачем ты так говоришь? – заплакала госпожа Ю. – Не веришь, спроси у слуг, – разве не отговаривала я мужа? Но перечить ему я не могу! Я на тебя не в обиде, сестрица! Мне только и остается слушать твои упреки!
Наложницы и служанки пали перед Фэнцзе на колени и взмолились:
– Вторая госпожа, вы самая мудрая! Простите нашу госпожу, хоть она и виновата. Вы и так унизили ее прямо при нас! Пощадите же хоть немного ее самолюбие!
Они поднесли было Фэнцзе чай, но та отшвырнула чашку, вытерла слезы, поправила волосы и крикнула Цзя Жуну:
– Позови своего отца, я поговорю с ним начистоту! Может, он скажет, что это за обычай, согласно которому племяннику дозволено жениться через пять недель после смерти дяди, когда еще не кончился траур!
Цзя Жун опустился на колени и чуть слышно произнес:
– Отец тут ни при чем. Это я все сдуру устроил. Делайте со мной что хотите – я готов принять любое наказание, даже смерть! Только умоляю вас, уладьте дело с судом! Это не в моих силах! Есть пословица: «Сломанную руку лучше спрятать в рукав». Глупость моя меня подвела, я, как слепой котенок, не ведал, что творю. И теперь мне лишь остается просить вас замять это дело! Будь у вас такой непочтительный сын, как я, уверен, вы не оставили бы его в беде!
Говоря это, Цзя Жун не переставал отбивать поклоны.
Фэнцзе немного смягчилась, но при слугах не хотела подавать виду. Она знаком велела Цзя Жуну встать и обратилась к госпоже Ю:
– Не сердись на меня, сестра! По неопытности я так испугалась этой жалобы в суд, что совсем потеряла голову. Цзя Жун прав, сломанную руку надо прятать в рукав! Так что ты уж замолви перед старшим братом словечко, пусть как‑нибудь это дело уладит.
– Не беспокойтесь! – в один голос воскликнули госпожа Ю и Цзя Жун. – Мы ни за что не впутаем в это дело Цзя Ляня. А пятьсот лянов серебра, которые израсходовали на взятки, мы непременно вам вернем. Только вы постарайтесь, чтобы госпоже и старой госпоже не стало известно о нашем разговоре.
– Мало мне неприятностей, так теперь еще вас выгораживать! – возмутилась Фэнцзе. – Не так я глупа, как вы думаете! И не меньше вас беспокоюсь, что Цзя Лянь останется без прямых наследников! Сестра твоя мне родной стала! Я и дом для нее приготовила. Чуть не побила служанок, когда они стали меня отговаривать: «Вы слишком торопитесь, госпожа! Не посоветовались даже со старой госпожой и госпожой». И вдруг появляется этот Чжан Хуа со своей жалобой в суд. Я две ночи глаз не сомкнула, но ни слова никому не сказала. Лишь удивлялась, что этот Чжан Хуа, бездомный нищий, как я узнала, смеет тягаться с нами. Потом мне слуги сказали, что Эрцзе когда‑то была за него просватана, а сейчас он в такой нужде, что, того и гляди, умрет, если не от холода, так от голода. И вдруг ему представляется возможность заработать! Конечно же, он на все пойдет, пусть даже ему грозит смерть: ведь это лучше, чем погибнуть от холода или голода, почетнее. Так ему кажется. Как же после этого на него обижаться? Что и говорить, господин Цзя Лянь поступил опрометчиво. Он не только нарушил траур, но вторую жену взял тайком, покинув законную. И потому виноват вдвойне. Знаете пословицу: «Кто не боится быть четвертованным, может самого государя стащить с коня». Что же говорить о человеке, от нужды впавшем в безумие? Этот Чжан Хуа знает, что правда на его стороне. И ничто его не остановит… Ты, сестра, часто сравниваешь меня с Хань Синем и Чжан Ляном![1] Но поверь, когда я все это узнала, едва не лишилась чувств! Цзя Ляня дома нет, посоветоваться не с кем, пришлось раскошеливаться. Я не представляла себе, что Чжан Хуа будет так упорствовать, клеветать на нас, точить, как говорится, нож. Но из меня, что из крысиного хвоста, много не выжмешь! Где я возьму? Вот почему я и рассердилась!
Госпожа Ю и Цзя Жун принялись успокаивать Фэнцзе:
– Не волнуйтесь, все как‑нибудь образуется!
– Бедность заставила Чжан Хуа подать в суд, – промолвил Цзя Жун, – жизнь ему не дорога. Но если дать ему еще серебра, он может заявить, что обвинил нас ложно. Выручим его, а когда выйдет из тюрьмы, снова заплатим.
– Хорош совет! – прищелкнула языком Фэнцзе. – Теперь понятно, почему ты затеял всю эту историю, – начало ты видишь, но не видишь конца! А я‑то думала, ты умен и находчив! Если сделать, как ты предлагаешь, Чжан Хуа вначале согласится, возьмет деньги, растратит их, а потом начнет нас шантажировать. Ты не знаешь, до чего ничтожен этот человек! Бояться его, разумеется, нечего, но напакостить он может! Его не заставишь говорить на суде в нашу пользу! Он скажет: если все законно, зачем было мне деньги давать?!
Цзя Жун подумал, что Фэнцзе права, и промолвил:
– Тогда я могу предложить другой план. «Кто за глаза говорит плохо о другом, тот сам плохой». Поручите это дело мне, я его улажу. Попробую выведать у Чжан Хуа, что он хочет – жениться на Эрцзе или получить деньги и взять другую жену. Будет настаивать на женитьбе, уговорим вторую тетушку Эрцзе выйти за него замуж; согласится на деньги – дадим немного.
– Эрцзе я не отпущу! – запротестовала Фэнцзе. – Ее уход скажется на репутации нашей семьи! Видно, все‑таки придется дать ему денег.
Цзя Жун был уверен, что Фэнцзе просто прикидывается доброй, а сама только и думает, как бы избавиться от Эрцзе.
– Предположим, с судом все уладится. Ну, а дома? – продолжала Фэнцзе. – Пойдем доложим все старой госпоже!
[1] …сравниваешь меня с Хань Синем и Чжан Ляном. – Хань Синь (? – 196 гг. до н.э.) – знаменитый полководец начала династии Хань. Сначала предлагал свои услуги Сян Юю, но тот его отверг. Перешел на сторону Лю Вана и получил от него звание главного полководца; в 196 г. до н.э. казнен императрицей Люй Хоу по обвинению в заговоре. Чжан Лян (? – 189 гг. до н.э.) – сподвижник основателя ханьской династии Лю Вана (Гао‑цзу).
