俄文版红楼梦第三卷第一百一十一章1.6

 – Откуда ты взялся, черномазый? – рассердилась монахиня. – И что тебе за дело, куда мы ходим?

– Терпеть не могу монашек! – рассердился Бао Юн. – Не пущу, и баста! Что вы мне сделаете?

– Возмутительно! – вышла из себя старуха. – При жизни старой госпожи никто не мешал нам ходить через сад! А ты, разбойник, никого не признаешь. Все равно пройду!

Она схватилась рукой за кольцо калитки и несколько раз изо всех сил его дернула.

Мяоюй, стоявшая рядом, слова не могла произнести от гнева и уже хотела уйти, но тут на шум прибежали женщины, присматривавшие за вторыми воротами. Взглянув на рассерженную Мяоюй, они сразу поняли, что Бао Юн ее обидел.

Все служанки, надобно сказать, знали, что Мяоюй очень жалуют старшие госпожи, что она дружна с барышней Сичунь и боялись, как бы Мяоюй не пожаловалась хозяевам.

Поэтому одна из женщин подбежала к Мяоюй и стала оправдываться.

– Простите, мы вас не ждали и не успели открыть. Четвертая барышня дома, она как раз вспоминала о вас. А этот малый – новичок, он присматривает за садом и не знает наших порядков. Мы попросим госпожу, когда вернется, наказать его и выгнать вон!

Мяоюй, будто не слыша, пошла к выходу. Женщина умоляла ее вернуться, готова была встать на колени, говорила, что в случившемся могут обвинить ее. Мяоюй пожалела ее и вернулась, к великому неудовольствию Бао Юна, которому ничего не оставалось, как, смирив гнев, уйти прочь.

А Мяоюй с монахиней пришли к Сичунь, выразили ей соболезнование по поводу кончины старой госпожи и стали болтать о разных пустяках.

– Теперь несколько ночей не придется спать, – пожаловалась Сичунь. – Мне велено присматривать за домом. Вторая госпожа Фэнцзе болеет, а одной по ночам скучно, да и страшновато. Будь здесь хоть один мужчина, тогда дело другое. Но мужчинам запрещено появляться на женской половине дворца. Раз уж вы удостоили меня своим посещением, хочу попросить вас провести эту ночь у меня. Поиграем в шахматы, поболтаем.

Мяоюй, говоря по правде, не очень хотелось оставаться ночевать, но Сичунь так просила! К тому же весьма заманчивым было предложение сыграть в шахматы. Поэтому Мяоюй согласилась и послала монахиню передать послушнице, чтобы та принесла ей чайные принадлежности и постель.

Сичунь была вне себя от радости. Она приказала Цайпин вскипятить собранную еще в прошлом году дождевую воду и собственноручно заварила самый лучший чай.

Вскоре послушница принесла чайный прибор Мяоюй, девушки сели и завели беседу.

Когда наступило время начала страж, Цайпин поставила на столик шахматы. Сичунь сперва проиграла две партии, и лишь когда Мяоюй уступила ей четыре фигуры, наполовину отыгралась.

Незаметно наступила четвертая стража. В доме все было тихо.

– В начале пятой стражи пойдешь спать, – сказала Мяоюй, – обо мне не беспокойся, послушница будет мне прислуживать.

Сичунь не хотелось уходить, но она чувствовала, что Мяоюй желает побыть одна, и оставаться было неудобно. Едва Сичунь собралась уходить, как подняли крик служанки, присматривавшие по ночам за восточными комнатами, а следом прибежали служанки Сичунь.

– Караул! Воры! – кричали они. К ним присоединились Сичунь и Цайпин.

– О Небо! – воскликнула Мяоюй. – Не иначе как грабители забрались в дом.

Она быстро заперла дверь, погасила светильник и через глазок в окне посмотрела наружу. По двору шныряли здоровенные парни, и Мяоюй в страхе шептала:

– Беда!

Тут же послышались крики ночных сторожей:

– Ловите злодеев!

– Из верхней комнаты утащили вещи! – кричал кто‑то. – В восточные комнаты уже побежали люди, а мы бежим в западные!

Служанки Сичунь, услышав, что подоспела помощь, закричали:

– Воры залезли на крышу!

– Да, да, они там! – откликнулись сторожа и в нерешительности остановились: с крыши полетела вниз черепица.