ГНЕДИЧУ

 С Гомером долго ты беседовал один,

       Тебя мы долго ожидали,

И светел ты сошел с таинственных вершин

       И вынес нам свои скрижали.

И что ж? ты нас обрел в пустыне под шатром,

       В безумстве суетного пира,

Поющих буйну песнь и скачущих кругом

       От нас созданного кумира.

Смутились мы, твоих чуждаяся лучей.

       В порыве гнева и печали

Ты проклял ли, пророк, бессмысленных детей,

       Разбил ли ты свои скрижали?

О, ты не проклял нас. Ты любишь с высоты

       Скрываться в тень долины малой,

Ты любишь гром небес, но также внемлешь ты

       Жужжанью пчел над розой алой.

Таков прямой поэт. Он сетует душой

       На пышных играх Мельпомены,

И улыбается забаве площадной

       И вольности лубочной сцены,

То Рим его зовет, то гордый Илион,

       То скалы старца Оссиана,

И с дивной легкостью меж тем летает он

       Вослед Бовы иль Еруслана.