ВИНО (ИОН ХИОССКИЙ)

 

Скребницей чистил он коня,

А сам ворчал, сердясь не в меру:

"Занес же вражий дух меня

На распроклятую квартеру!

 

Здесь человека берегут,

Как на турецкой перестрелке,

Насилу щей пустых дадут,

А уж не думай о горелке.

 

Здесь на тебя как лютый зверь

Глядит хозяин, а с хозяйкой...

Небось, не выманишь за дверь

Ее ни честью, ни нагайкой.

 

То ль дело Киев! Что за край!

Валятся сами в рот галушки,

Вином - хоть пару поддавай,

А молодицы-молодушки!

 

Ей-ей, не жаль отдать души

За взгляд красотки чернобривой.

Одним, одним не хороши..."

- А чем же? расскажи, служивый.

 

Он стал крутить свой длинный ус

И начал: "Молвить без обиды,

Ты, хлопец, может быть, не трус,

Да глуп, а мы видали виды.

 

Ну, слушай: около Днепра

Стоял наш полк; моя хозяйка

Была пригожа и добра,

А муж-то помер, замечай-ка!

 

Вот с ней и подружился я;

Живем согласно, так что любо:

Прибью - Марусинька моя

Словечка не промолвит грубо;

 

Напьюсь - уложит, и сама

Опохмелиться приготовит;

Мигну бывало: "Эй, кума!" -

Кума ни в чем не прекословит.

 

Кажись: о чем бы горевать?

Живи в довольстве, безобидно;

Да нет: я вздумал ревновать.

Что делать? враг попутал, видно.

 

Зачем бы ей, стал думать я,

Вставать до петухов? кто просит?

Шалит Марусенька моя;

Куда ее лукавый носит?

 

Я стал присматривать за ней.

Раз я лежу, глаза прищуря,

(А ночь была тюрьмы черней,

И на дворе шумела буря),

 

И слышу: кумушка моя

С печи тихохонько прыгнула,

Слегка обшарила меня,

Присела к печке, уголь вздула

 

И свечку тонкую зажгла,

Да в уголок пошла со свечкой,

Там с полки скляночку взяла

И, сев на веник перед печкой,

 

Разделась донага; потом

Из склянки три раза хлебнула,

И вдруг на венике верхом

Взвилась в трубу - и улизнула.

 

Эге! смекнул в минуту я:

Кума-то, видно, басурманка!

Постой, голубушка моя!..

И с печки слез - и вижу: склянка.

 

Понюхал: кисло! что за дрянь!

Плеснул я на пол: что за чудо?

Прыгнул ухват, за ним лохань,

И оба в печь. Я вижу: худо!

 

Гляжу: под лавкой дремлет кот;

И на него я брызнул склянкой -

Как фыркнет он! я: брысь!.. И вот

И он туда же за лоханкой.

 

Я ну кропить во все углы

С плеча, во что уж ни попало;

И все: горшки, скамьи, столы,

Марш! марш! все в печку поскакало.

 

Кой чорт! подумал я: теперь

И мы попробуем! и духом

Всю склянку выпил; верь не верь -

Но кверху вдруг взвился я пухом.

 

Стремглав лечу, лечу, лечу,

Куда, не помню и не знаю;

Лишь встречным звездочкам кричу:

Правей!.. и наземь упадаю.

 

Гляжу: гора. На той горе

Кипят котлы; поют, играют,

Свистят и в мерзостной игре

Жида с лягушкою венчают.

 

Я плюнул и сказать хотел...

И вдруг бежит моя Маруся:

Домой! кто звал тебя, пострел?

Тебя съедят! Но я, не струся:

 

Домой? да! черта с два! почем

Мне знать дорогу? - Ах, он странный!

Вот кочерга, садись верхом

И убирайся, окаянный.

 

- Чтоб я, я сел на кочергу,

Гусар присяжный! Ах ты, дура!

Или предался я врагу?

Иль у тебя двойная шкура?

 

Коня! - На, дурень, вот и конь. -

И точно: конь передо мною,

Скребет копытом, весь огонь,

Дугою шея, хвост трубою.

 

- Садись. - Вот сел я на коня,

Ищу уздечки, - нет уздечки.

Как взвился, как понес меня -

И очутились мы у печки.

 

Гляжу: все так же; сам же я

Сижу верхом, и подо мною

Не конь - а старая скамья:

Вот что случается порою".

 

И стал крутить он длинный ус,

Прибавя: "Молвить без обиды,

Ты, хлопец, может быть, не трус,

Да глуп, а мы видали виды".

 

 

* * *

 

Французских рифмачей суровый судия,

О классик Депрео, к тебе взываю я:

Хотя, постигнутый неумолимым роком,

В своем отечестве престал ты быть пророком,

Хоть дерзких умников простерлася рука

На лавры твоего густого парика;

Хотя, растрепанный новейшей вольной школой,

К ней в гневе обратил ты свой затылок голый, -

Но я молю тебя, поклонник верный твой,

Будь мне вожатаем. Дерзаю за тобой

Занять кафедру ту, с которой в прежни лета

Ты слишком превознес достоинства сонета,

Но где торжествовал твой здравый приговор

Глупцам минувших лет, вранью тогдашних пор.

Новейшие врали вралей старинных стоят -

И слишком уж меня их бредни беспокоят.

Ужели все молчать, да слушать? О беда!..

Нет, все им выскажу однажды завсегда.

 

О вы, которые, восчувствовав отвагу,

Хватаете перо, мараете бумагу,

Тисненью предавать труды свои спеша,

Постойте - наперед узнайте, чем душа

У вас исполнена - прямым ли вдохновеньем,

Иль необдуманным одним поползновеньем,

И чешется у вас рука по пустякам,

Иль вам не верят в долг, а деньги нужны вам.

Не лучше ль стало б вам с надеждою смиренной

Заняться службою гражданской иль военной,

С хваленым Жуковым табачный торг завесть

И снискивать в труде себе барыш и честь,

Чем объявления совать во все журналы,

Вельможе пошлые кропая мадригалы,

Над меньшей собратьей в поту лица острясь,

Иль выше мнения отважно вознесясь,

С оплошной публики (как некие писаки)

Подписку собирать - на будущие враки...

 

 

* * *

 

Сват Иван, как пить мы станем,

Непременно уж помянем

Трех Матрен, Луку с Петром,

Да Пахомовну потом.

Мы живали с ними дружно,

Уж как хочешь - будь что будь -

Этих надо помянуть,

Помянуть нам этих нужно.

Поминать так поминать,

Начинать так начинать,

Лить так лить, разлив разливом.

Начинай-ка, сват, пора.

Трех Матрен, Луку, Петра

В первый раз помянем пивом,

А Пахомовну потом

Пирогами да вином,

Да еще ее помянем:

Сказки сказывать мы станем -

Мастерица ведь была

И не пил бы и не ел,

И откуда что брала.

А куды разумны шутки,

Приговорки, прибаутки,

Небылицы, былины

Православной старины!..

Слушать, так душе отрадно.

Все бы слушал да сидел.

Кто придумал их так ладно?

Стариков когда-нибудь

(Жаль, теперь нам не досужно)

Надо будет помянуть -

Помянуть и этих нужно...-

Слушай, сват, начну первой,

Сказка будет за тобой.