红楼梦第二十九回（五）

 «Я готов на все, даже смерть приму с радостью, лишь бы ты поступила согласно моему 

 

желанию. Пойми, мы должны сблизиться. Не надо меня избегать!»

И Дайюй, словно прочитав мысли Баоюя, подумала:

«Заботься больше о себе, тогда я буду спокойна. Мы не должны постоянно быть вместе, ч

 

тобы все время не ссориться».

Дорогой читатель, возможно, ты скажешь, что молодых людей обуревали одни и те же чу

 

вства? Пожалуй, это верно, но они были до того разными, что, стремясь сблизиться, все б

 

ольше отдалялись друг от друга.

Трудно описать сокровенные чувства молодых людей, поэтому расскажем лучше об их в

 

нешнем проявлении.

Стоило Дайюй обмолвиться о «женитьбе, предопределенной самим Небом», как Баоюй, в

 

ыйдя из себя, сорвал с шеи свою драгоценную яшму и, швырнув ее на пол, закричал:

– Сейчас разобью эту дрянь вдребезги, и делу конец!

Но яшма осталась целой и невредимой. Баоюй метался по комнате в поисках чего нибудь 

 

тяжелого, чем можно было бы разбить яшму.

– Зачем разбивать ни в чем не повинную яшму? – сквозь слезы проговорила Дайюй. – Уб

 

ей лучше меня!

На шум прибежали Цзыцзюань и Сюэянь и стали их урезонивать, пытаясь отнять у Баоюя 

 

яшму, которую он нещадно колотил. Но Баоюй так разошелся, что служанкам пришлось 

 

позвать на помощь Сижэнь. Общими усилиями удалось все же спасти яшму.

– Она моя! – кричал Баоюй. – Что хочу, то и делаю с ней. – Лицо его позеленело от злост

 

и, глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит, брови взметнулись вверх. Никогда еще Си

 

жэнь не видела его в таком состоянии. Но девушка спокойно взяла его за руку и с улыбк

 

ой сказала:

– Ты подумал о том, каково будет сестрице, если ты разобьешь яшму? Ведь яшма не вино

 

вата, что вы поссорились!

Горько плакавшая Дайюй вдруг почувствовала, что Сижэнь гораздо добрее Баоюя, ее сло

 

ва проникли глубоко в душу Дайюй, и от волнения ей стало дурно, а потом началась рвот

 

а – незадолго до этого девочка выпила целебный отвар из грибов сянжу. Служанки приня

 

лись возле нее хлопотать, подставили платок, стали хлопать по спине.

– Вы, барышня, совсем не бережете свое здоровье, – с упреком сказала Цзыцзюань. – Вы

 

ходит, напрасно вы приняли лекарство. А каково будет второму господину Баоюю, если в

 

ы опять заболеете?

«Насколько Цзыцзюань душевнее Дайюй», – подумал Баоюй, но тут же раскаялся, стоило 

 

ему взглянуть на сестру: она покраснела, на лбу выступил пот, по щекам текли слезы, пле

 

чи судорожно вздрагивали от рыданий.

«Вот до чего я ее довел, а помочь ничем не могу». – Из глаз его покатились слезы. У доб

 

рой Сижэнь заныло сердце. Рука Баоюя, которую она держала в своей, была холодна как 

 

лед. Ей хотелось утешить юношу, но она молчала, боясь еще больше его расстроить, мож

 

ет быть, он чем то очень обижен. В то же время ей не хотелось быть жестокой к Дайюй. И 

 

она, не зная, что делать, будучи, как все женщины, чувствительной по натуре, тоже распл

 

акалась.

Цзыцзюань принялась легонько обмахивать Дайюй веером, а потом, глядя на остальных, т

 

оже стала утирать слезы.

Сижэнь первая взяла себя в руки, улыбнулась и сказала Баоюю:

– Может, тебе и недорога твоя яшма, но вспомни, кто сделал шнурок с бахромой, на кото

 

ром она висит, и тогда не будешь больше ссориться с барышней Дайюй.

Услышав это, Дайюй схватила попавшиеся под руку ножницы, превозмогая слабость, се

 

ла на постели и стала резать шнурок. Увы! Сижэнь и Цзыцзюань не успели ей помешать.

– Напрасно я так старалась, – сквозь слезы проговорила Дайюй, – не нужен ему мой пода

 

рок. Пусть кто нибудь другой сделает ему лучший шнурок.

– Зачем вы режете?! – вскричала Сижэнь, беря у Дайюй яшму. – Это я во всем виновата, 

 

наболтала тут лишнего.

– Хоть на кусочки разрежь! – произнес Баоюй. – Мне все равно! Яшму я больше носить 

 

не буду!

Старухи служанки, которые видели, какой разыгрался скандал, испугались, как бы не сл

 

училось беды, и побежали к матушке Цзя и госпоже Ван, чтобы не оказаться потом винов

 

атыми. Увидев переполошившихся старух, матушка Цзя и госпожа Ван, не поняв толком, 

 

в чем дело, поспешили в сад. Тут Сижэнь бросила укоризненный взгляд на Цзыцзюань, с

 

ловно хотела сказать: «Зачем тебе понадобилось их тревожить!»

То же самое Цзыцзюань думала о Сижэнь.

Войдя в комнату, матушка Цзя и госпожа Ван увидели, что Баоюй и Дайюй насупившись 

 

сидят в разных углах и молчат. На вопрос, что случилось, никто толком не мог ответить. 

 

Тогда обе женщины напустились на служанок.

– Совсем разленились, стоите, будто вас это не касается! Почему вы их не утихомирили?

Служанки молчали. Кончилось тем, что матушка Цзя увела Баоюя к себе.

Наступило третье число – день рождения Сюэ Паня. По этому случаю устроили пир, а так

 

же театральное представление, и Цзя отправились туда всей семьей.

Баоюй, который еще не виделся с Дайюй после их последней размолвки и очень раскаива

 

лся, не захотел ехать и, сославшись на нездоровье, остался дома.

Дайюй, хотя и чувствовала себя лучше, узнав, что Баоюй остается дома, подумала:

«Ведь он так любит вино и спектакли, а не поехал в гости! Наверняка из за нашей ссоры. 

 

А может, узнал, что я не поеду, и тоже не захотел? Не надо было мне резать шнурок. Ведь 

 

если он не захочет носить свою яшму, мне придется надеть ее ему на шею. Уж тогда он н

 

е посмеет снять!»

В общем, Дайюй тоже раскаивалась в том, что обидела Баоюя.

Матушка Цзя между тем решила взять их обоих в гости, надеясь, что они там помирятся. 

 

Но против ее ожиданий, Баоюй и Дайюй ехать не пожелали.

Матушка Цзя была недовольна.

– Видимо, это в наказание за грехи в прежней жизни я не знаю покоя из за этих двух нес

 

мышленышей. Верно гласит пословица: «Тех сводит судьба, кто друг с другом враждует

 

». Когда я закрою глаза и перестану дышать, пусть ссорятся сколько угодно. Скорее бы с

 

мерть пришла!

Слова эти случайно дошли до ушей Баоюя и Дайюй. Прежде им не приходилось слышать, 

 

что «тех сводит судьба, кто друг с другом враждует», и они задумались, пытаясь понять г

 

лубокий смысл, заключенный в этих словах. На глаза навернулись непрошеные слезы.

Дайюй плакала в павильоне Реки Сяосян, обратив лицо к ветру, а Баоюй вздыхал во двор

 

е Наслаждения пурпуром, обратив взор к луне. Недаром говорят, что «можно находиться 

 

в разных местах, но одинаково чувствовать».

Пытаясь успокоить Баоюя, Сижэнь ему выговаривала:

– Это ты виноват в вашей ссоре, один ты. Вспомни, как ты называл дураками мужчин, не 

 

ладивших с сестрами, поносивших жен, говорил, что у них нет никакого сочувствия к же

 

нщине. Почему же сам стал таким? Завтра пятое число, конец праздника, и если вы не по

 

миритесь, бабушка еще больше рассердится и никому из нас не будет покоя. Послушай м

 

еня: смири свой гнев, попроси у сестрицы прощения, и все уладится. Для тебя же будет л

 

учше. Верно?

Баоюй колебался, не зная, как поступить.

Чем все это кончилось, вы узнаете из следующей главы.

 

 

.