红楼梦第三十一回（二）

 – Ты куда?

– К матушке, – ответил Баоюй.

– Зря! Не надо позорить Цинвэнь! Даже если она хочет уйти, с таким делом торопиться не 

 

следует. Успокоишься, гнев пройдет, а потом, при случае, заведешь об этом разговор. Ес

 

ли же пойдешь прямо сейчас, матушка поймет, что это неспроста.

– Ничего она не поймет, я просто скажу, что Цинвэнь хочет уйти и все время скандалит, – 

 

возразил Баоюй.

– Когда это я скандалила и говорила, что хочу уйти? – со слезами воскликнула Цинвэнь. 

 

– Вы сами на меня напустились, а теперь я же и виновата. Что ж, идите, докладывайте! Че

 

м уйти, я лучше разобью себе голову!

– Странно! – заметил Баоюй. – Уходить не хочешь, а скандалишь! Но скандалов я не вын

 

ошу, так что лучше нам расстаться!

Баоюй решительно направился к выходу. Сижэнь забежала вперед и опустилась на колен

 

и, преградив ему путь.

Остальные служанки, которые за дверьми прислушивались к разговору, ворвались в ком

 

нату, тоже стали на колени и принялись умолять Баоюя не прогонять Цинвэнь.

Баоюй поднял Сижэнь, велел встать остальным, а сам сел на кровать и со вздохом обрати

 

лся к Сижэнь:

– Посоветуй, как быть! Я страдаю, а никто меня не жалеет!

Баоюй заплакал, а вслед за ним и Сижэнь. Цинвэнь хотела что то сказать, но тут появилас

 

ь Дайюй, и Цинвэнь поспешила уйти.

– Такой большой праздник, а ты плачешь! Неужели поссорились из за пирожков с рисом

 

? – спросила Дайюй.

Баоюй и Сижэнь улыбнулись.

– Впрочем, я все понимаю, можешь не отвечать, – добавила она, похлопав Сижэнь по пле

 

чу, – лучше скажи, что у вас с супругом произошло? Может быть, помирить вас?

– Зачем вы шутите, барышня? – отодвинувшись от Дайюй, промолвила Сижэнь. – Ведь я 

 

простая девчонка!

– Ну и что же! – возразила Дайюй. – А я считаю тебя золовкой!

– Зачем ты над ней насмехаешься? – с упреком сказал Баоюй. – Пусть даже так, но сплет

 

ничать могут другие, а ты не должна! Сижэнь этого не перенесет!

– Барышня, вы и представить не можете, как я страдаю! – воскликнула Сижэнь. – Я буду 

 

служить ему до последнего вздоха!

– Не знаю, как другие, а я непременно умру, оплакивая тебя! – вскричала Дайюй.

– Тогда я стану монахом! – решительно заявил Баоюй.

– Попридержал бы язык! – одернула его Сижэнь. – Нечего болтать глупости!

Дайюй зажала рот, чтобы не рассмеяться, и сказала:

– Ты уже дважды обещал стать монахом! Отныне буду записывать все твои обещания!

Баоюй понял, что она намекает на их недавний разговор, и улыбнулся. Дайюй посидела н

 

емного и ушла.

Пришел слуга и сказал Баоюю:

– Вас приглашает к себе старший господин Сюэ Пань.

Пришлось Баоюю пойти. Сюэ Пань хотел выпить с Баоюем вина, и отказаться было невоз

 

можно. Уже на закате Баоюй возвратился к себе и увидел, что во дворе на тахте кто то сп

 

ит. Баоюй подумал, что это Сижэнь, тихонько подошел и толкнул спящую в бок.

– Что, уже не болит? – спросил он.

Но оказалось, что это Цинвэнь. Она повернулась и недовольным тоном произнесла:

– Опять пристаешь!

Баоюй сел на тахту, привлек девочку к себе и улыбнулся:

– До чего же ты стала гордой! Утром я сказал тебе слово, а ты в ответ – десять! Это бы л

 

адно, но зачем ты напустилась на Сижэнь? Ведь у нее были самые добрые намерения!

– И без того жарко, а ты прижимаешься! – сказала Цинвэнь, пропустив его слова мимо у

 

шей. – Что подумают люди, если увидят? Ведь я даже недостойна сидеть рядом с тобой!

– Сидеть недостойна, а лежать? – с улыбкой спросил Баоюй.

Цинвэнь хихикнула.

– Ты прав! Надо вставать. Пусти, я пойду искупаюсь. Сижэнь и Шэюэ уже искупались. Е

 

сли они нужны, я позову.

– Я только что выпил вина и охотно бы искупался, – заявил Баоюй. – Давай вместе!

– Что ты, что ты! – замахала руками Цинвэнь. – Я боюсь! Помню, Бихэнь как то прислуж

 

ивала тебе при купании, так вы просидели часа два три запершись! А потом, когда я вошл

 

а, воды на полу было налито по самые ножки кровати, даже циновка залита! И как вы с н

 

ей там купались?! Вот смеху было потом! Но у меня нет времени подтирать воду, и незаче

 

м тебе со мной купаться. Да и вообще сегодня не так уж жарко, так что не обязательно м

 

ыться! Лучше я принесу таз с водой, умоешь лицо и причешешься. Недавно сестра Юань

 

ян дала мне немного фруктов, они лежат охлажденные в хрустальном кувшине. Хочешь, 

 

велю подать?

– Ладно, не хочешь – не купайся, вымой руки и принеси фрукты, – велел Баоюй.

– А кто обозвал меня растяпой? – усмехнулась Цинвэнь. – Ведь я веер сломала! Разве я з

 

аслуживаю такой чести, принести тебе фрукты? Чего доброго, разобью блюдо, что тогда б

 

удет?

– Если хочешь – разбей! – сказал Баоюй. – Вещи служат человеку, и он вправе делать с н

 

ими что хочет! Например, веер! Он создан для того, чтобы им обмахивались. Но если теб

 

е хочется, можешь его сломать! Только не надо на нем срывать свой гнев! Так же кубки 

 

и блюда! В них наливают напитки и кладут яства. Их можно и разбить, но не со злости. В 

 

этом и заключается любовь к вещам.

– В таком случае я охотно сломала бы веер, – сказала Цинвэнь. – Очень люблю треск.

Баоюй засмеялся и протянул Цинвэнь веер. Она, тоже смеясь, разломала его пополам.

– Великолепно! – воскликнул Баоюй. – Ломай еще, только чтобы треск был погромче!

– Перестань безобразничать! – раздался в этот момент голос проходившей мимо Шэюэ.

Баоюй вскочил, выхватил у Шэюэ веер и, протягивая Цинвэнь, сказал:

– Вот, ломай…

Цинвэнь взяла веер, разломала на кусочки, и они с Баоюем стали смеяться.

– Что это значит? – удивилась Шэюэ. – Зачем вы сломали мой веер? Нашли забаву!

– Открой ящик и выбери другой! – с улыбкой предложил Баоюй. – Подумаешь, какая цен

 

ность!

– Достал бы уж сразу все веера, пусть ломает! – посоветовала Шэюэ.

– Прекрасно, вот и принеси их! – воскликнул Баоюй.

– Я такой глупости не сделаю! – заявила Шэюэ. – Пусть сама принесет, руки не отсохли!

Цинвэнь опустилась на тахту и сказала:

– Сейчас я устала, а завтра снова буду ломать.

Баоюй засмеялся.

– Древние говорили: «Одну улыбку не купишь и за тысячу золотых»! – сказал он. – Ну, а 

 

эти веера сколько стоят?

Затем Баоюй позвал Сижэнь. Она как раз только что переоделась и вышла. В это время де

 

вочка служанка Цзяхуэй пришла собирать сломанные веера. Наступил вечер, все наслаж

 

дались прохладой. Но об этом мы рассказывать не будем.