红楼梦第四十回（三）

 – Да что вы такое говорите, барышни? – удивилась гостья. – Почему я должна серди

 

ться? Я рада была немного позабавить старую госпожу. Когда вы сделали мне знак г

 

лазами, я сразу смекнула, в чем дело, и постаралась всех насмешить. А если бы я ра

 

ссердилась, не стала бы разговаривать.

– Почему до сих пор не налили бабушке чаю? – обрушилась Юаньян на служанок.

– Мне только сейчас барышня наливала, я уже выпила, – поспешила сказать старуха 

 

Лю. – Не беспокойтесь, лучше сами кушайте, барышня!

– И в самом деле, давай поедим, – сказала Фэнцзе, беря Юаньян за руку, – а то опят

 

ь будешь жаловаться, что голодна!

Юаньян села к столу. Служанки поставили перед ней чашку и положили палочки.

Когда с едой было покончено, старуха Лю с улыбкой проговорила:

– Гляжу я на вас и удивляюсь: поклевали чуть чуть, и все! Видно, не приходилось ва

 

м голодать. Недаром ветер подует – вы падаете!

– Кушаний сколько осталось! Куда подевались служанки? – спросила Юаньян.

– Все на месте, – последовал ответ. – Ждем, когда вы прикажете, что с ними делать.

– Им не съесть столько. Положите в две чашки закуски и отнесите ко второй госпож

 

е для Пинъэр, – распорядилась Юаньян.

– Не нужно, она утром хорошо поела, – сказала Фэнцзе.

– Не съест сама, накормит кошку, – проговорила Юаньян.

Одна из женщин тотчас поставила в короб две чашки и унесла.

– Где Суюнь? – спросила Юаньян.

– Она тут, ест вместе с другими служанками, – ответила Ли Вань, – зачем она тебе?

– Ладно, пусть ест, – сказала Юаньян.

– Надо бы послать Сижэнь угощение, – заметила Фэнцзе.

Юаньян тотчас распорядилась, а затем снова обратилась к служанкам:

– Вы все приготовили, уложили в короба?

– Успеем, время есть, – отвечали женщины.

– Поторопитесь, – приказала Юаньян.

– Слушаемся!..

Фэнцзе между тем пошла в комнату Таньчунь, где беседовали матушка Цзя и другие 

 

женщины.

Таньчунь очень любила чистоту и простор, поэтому в ее доме перегородки убрали и 

 

три комнаты соединили в одну. Посредине стоял большой мраморный стол, на нем – 

 

листы бумаги с образцами каллиграфии, несколько десятков драгоценных тушечниц, 

 

стаканы и подставки для кистей – их был целый лес. Здесь же стояла жучжоуская ф

 

арфоровая ваза объемом в целый доу с букетом хризантем, напоминавшим шар. На 

 

западной стене – картина Ми из Санъяна   «Дымка во время дождя», а по обе сторон

 

ы от нее – парные надписи кисти Янь Лугуна, которые гласили:

 

На рассвете прозрачная дымка.

Телу радостно отдохновенье.

 

Там, где камень и чистый источник, –

Я живу средь полей, в отдаленье…

 

Под картиной стоял на столике треножник, слева от него на подставке из кипариса – 

 

большое блюдо, наполненное цитрусами «рука Будды», справа, на лаковой подставк

 

е, – ударный музыкальный инструмент бимуцин, сделанный из белой яшмы, и мален

 

ький деревянный молоточек для игры.

Баньэр уже не робел, как вначале, и даже попытался взять молоточек, чтобы ударить 

 

по бимуцину, но служанки его удержали. Потом ему захотелось отведать цитрус. Та

 

ньчунь выбрала один, дала ему и сказала:

– Можешь поиграть, только не ешь, он несъедобен.

У восточной стены стояла широкая кровать, покрытая пологом из зеленого газа с уз

 

ором из пестрых цветов, травы, бабочек и разных букашек.

Баньэр, вне себя от восторга, подбежал к пологу и, тыча в него пальцем, закричал:

– Вот кузнечики, а это саранча!

– Паршивец! – прикрикнула на него старуха Лю и дала ему затрещину. – Тебя пусти

 

ли посмотреть, а ты озорничаешь!

Баньэр разревелся, насилу его успокоили.

Матушка Цзя сквозь тонкий шелк окна поглядела во двор и сказала:

– Утуны возле террасы очень красивы, только мелковаты.

В этот момент ветер донес до них звуки музыки и удары барабана.

– Где то свадьба! – произнесла матушка Цзя. – Ведь улица недалеко.

– Да разве здесь слышно, что делается на улице? – вскричала госпожа Ван. – Это на

 

ши девочки актрисы разучивают пьесы.

– А не позвать ли их? – сказала матушка Цзя. – Сыграют что нибудь для нас. И сами 

 

развлекутся, и мы повеселимся. Что вы на это скажете?

Фэнцзе распорядилась позвать девочек и приказала служанкам поставить посреди за

 

ла подмостки и застлать их красным войлоком.

– Пусть лучше играют в павильоне Благоухающего лотоса, – промолвила матушка Ц

 

зя, – там, над водой, музыка будет звучать еще красивее. А мы перейдем в покои Уз

 

орчатой парчи, где попросторнее, оттуда хорошо будет слышно.

Все согласились, а матушка Цзя обратилась к тетушке Сюэ:

– Пойдемте! Молодые не любят гостей, боятся, как бы у них в комнатах не напачкал

 

и! Не будем надоедать, покатаемся лучше на лодке, а потом выпьем вина.

С этими словами матушка Цзя поднялась с места.

– Что это вы, бабушка, говорите? – запротестовала Таньчунь. – Мне так хотелось, чт

 

обы вы с тетушкой у меня посидели, а вы уходите!

– Хорошая у меня третья внучка, – улыбнулась матушка Цзя. – А две другие, у кото

 

рых мы были, совершенно не умеют себя вести! Вот сейчас мы напьемся и пойдем к 

 

ним скандалить! – заявила она под общий хохот.

Все последовали за матушкой Цзя и, немного пройдя, очутились на островке Листье

 

в вилларсии. Привезенные из Гусу лодочницы уже успели подогнать к берегу две ло

 

дки – обе из грушевого дерева. Служанки подхватили под руки матушку Цзя, госпо

 

жу Ван, тетушку Сюэ, старуху Лю, Юаньян и Юйчуань и усадили в лодку. За ними с

 

пустилась в лодку Ли Вань. Фэнцзе заняла место на носу и заявила, что будет грести

 

.

– Ты не шути, – предупредила ее матушка Цзя. – Здесь не река, но все равно глубок

 

о! Иди лучше ко мне!

– Не бойтесь, бабушка! – улыбнулась Фэнцзе. – Ничего не случится!

С этими словами она схватила шест и оттолкнула лодку от берега. Но на середине пр

 

уда лодку сильно качнуло, и Фэнцзе, испугавшись, отдала шест лодочнице.

Во второй лодке разместились Инчунь, Баоюй и сестры. Мамки и няньки шли по бер

 

егу, следуя за лодками.

– Как жаль, что поломали листья лотосов! – воскликнул Баоюй. – Но зачем их отсю

 

да убрали?

– Чтобы привести сад в порядок! – с улыбкой произнесла Баочай. – Ведь в этом год

 

у что ни день, то пиры и гулянья, надо же было сделать уборку!

– Я не люблю стихи Ли Ишаня , – вмешалась в разговор Дайюй, – но две строки у н

 

его мне нравятся, и я вспомнила их, глядя на лотосы:

 

Запал мне в душу увядший лотос,

И слышу только, как дождь шумит…

 

– В самом деле прекрасно! – согласился Баоюй, – Я ни за что не стал бы убирать ув

 

ядшие лотосы!

Тем временем подплыли к заливу Лиан. Повеяло холодком. Трава на берегах побле

 

кла, и здесь еще сильнее чувствовалось дыхание осени.

Заметив неподалеку высокое строение, матушка Цзя спросила:

– Это здесь живет барышня Сюэ?

– Здесь, – ответили ей.

Матушка Цзя велела пристать к берегу, поднялась по каменной лестнице и вошла во 

 

двор Душистых трав. Здесь воздух напоен был чудесным ароматом. Травы и редкос

 

тные лианы зеленели все ярче, по мере того как становилось прохладнее, и на них ал

 

ели бусины плодов и семян.

В доме было пусто, как в снежном гроте, никаких безделушек, только на столе стоя

 

ла белая динчжоуская ваза  с несколькими хризантемами, а рядом – две книги да ча

 

йный прибор. На кровати с простым матрацем и одеялом лежал полог из темного фл

 

ера.

– Эта девочка, Баочай, чересчур скромна! – вздохнула матушка Цзя. – Почему бы е

 

й не попросить украшения у тети? Мне никто не напомнил, а самой в голову не приш

 

ло, что она ничего с собой не привезла из дому.

Матушка Цзя велела Юаньян принести сюда несколько старинных безделушек и обр

 

ушилась на Фэнцзе:

– До чего же ты мелочная! Неужели ничего не могла прислать младшей сестре для у

 

крашения комнаты?

– Мы посылали! – с улыбкой возразили госпожа Ван и Фэнцзе, – а она все вернула.

– Она и дома не очень увлекалась такими вещами, – вставила тетушка Сюэ.

– Это никуда не годится, – покачала головой матушка Цзя. – Так, правда, хлопот ме

 

ньше, но что скажут родственники, если придут? И потом, если в комнатах барышен

 

ь все так просто и скромно, нам, старухам, выходит, нужно вообще жить на конюшн

 

е! Ведь вы знаете из книг и пьес, как красиво должна выглядеть женская спальня! Н

 

аших девочек, конечно, нельзя сравнивать с теми барышнями, которых изображают 

 

в пьесах, но если есть чем, почему не украсить комнату? Ведь не обязательно загром

 

ождать ее мебелью. Прежде я очень хорошо умела украшать комнаты, но сейчас у м

 

еня нет ни малейшего желания заниматься подобными пустяками. А девочкам этому 

 

непременно надо учиться. Тонкий вкус – вот что главное. Без него даже дорогие ве

 

щи потеряют свою прелесть. Попробую сама убрать эту комнату. Ручаюсь, все будет 

 

красиво и просто. У меня сохранилось кое что из моих личных вещей. Хорошо, что 

 

не показала их Баоюю, тогда ничего не осталось бы!

И матушка Цзя приказала Юаньян:

– Принеси каменную чашу, шелковую ширму и треножник из черного камня. Постав

 

им их на столе, и ничего больше не нужно. А потом принесешь белый шелковый пол

 

ог с надписями, сделанными тушью, а этот снимешь.

– Слушаюсь! – с улыбкой ответила Юаньян и добавила: – Но эти вещи спрятаны в су

 

ндуке, а сундук в верхней комнате, так что придется долго искать. Лучше я сделаю э

 

то завтра.

– Завтра или послезавтра – все равно, – кивнула матушка Цзя, – только смотри не за

 

будь!

Посидев еще немного, матушка Цзя отправилась в покои Узорчатой парчи. Здесь ее 

 

встретили Вэньгуань и другие девочки актрисы, справились о здоровье и спросили, 

 

какие арии госпожи желают послушать.

– Выберите несколько из тех, которые вы хорошо разучили, – ответила матушка Цзя.

Итак, девочки отправились в павильон Благоухающего лотоса. Но об этом мы расск

 

азывать не будем.

 

Между тем Фэнцзе привела служанок и сделала необходимые приготовления. На неб

 

ольшом возвышении справа и слева поставили две тахты, разостлали на них парчов

 

ые коврики, положили лотосовые циновки. Перед каждой тахтой стояло по два резн

 

ых лаковых столика. Были и другие столики, самые разнообразные: в форме цветка 

 

бегонии, цветка сливы, листа лотоса, корзинки подсолнуха, одни круглые, другие – 

 

квадратные. На каждом столике – курильница и небольшой короб.

На две тахты, стоявшие на возвышении перед четырьмя столиками, сели матушка Цз

 

я и тетушка Сюэ, а госпожа Ван – на стул возле двух столиков внизу. Для всех оста

 

льных поставили по одному столику. С восточной стороны села старуха Лю, с запад

 

ной стороны заняли места по порядку Сянъюнь, Баочай, Дайюй, Инчунь, Таньчунь и 

 

Сичунь и, наконец, на самом дальнем краю – Баоюй. Столик Ли Вань и Фэнцзе стоял 

 

у перил возле шкафа. Короба с кушаньями на столах имели форму самих столов. Кр

 

оме того, перед каждым стоял заморский резной графин из черненого серебра и узо

 

рчатый эмалированный кубок.

Когда все расселись, матушка Цзя с улыбкой сказала:

– Выпьем по два кубка вина и будем играть в «застольный приказ».

– Вы уже успели придумать, что будете делать, почтенная госпожа! – улыбнулась тет

 

ушка Сюэ. – А нам как быть? Может быть, позволите нам выпить еще немного, мы о

 

пьянеем и тоже что нибудь придумаем?

– Уж очень вы нынче скромны, – ответила ей матушка Цзя. – Заскучали, видно, со 

 

мной, старухой?

– Что вы, что вы! – вскричала тетушка Сюэ. – Просто я испугалась, что не сумею вы

 

полнить застольный приказ и надо мной станут смеяться!

– Не сумеете, выпьете лишний кубок, – засмеялась госпожа Ван, – захмелеете и отпр

 

авитесь спать. Тогда вряд ли над вами будут смеяться!

– Хорошо, повинуюсь, – кивнула тетушка Сюэ. – Пусть почтенная госпожа выпьет в

 

ина и объявит приказ.

– Разумеется, объявлю! – произнесла матушка Цзя и осушила кубок.

Фэнцзе вскочила с места, подбежала к матушке Цзя и сказала:

– Уж если играть в застольный приказ, пусть распоряжается Юаньян.

И все поняли, что приказ, который собирается объявить матушка Цзя, придумала Юа

 

ньян.

– Верно, правильно! – послышались восклицания. Фэнцзе знаком велела Юаньян по

 

дойти.