Дурсли легли в постель. Миссис Дурсль быстро заснула, а мистер Дурсль лежал без

сна, вспоминая все, что видел и слышал в этот день. И самая последняя мысль, посетившая

его перед тем, как он уснул, была очень приятной: даже если Поттеры на самом деле

связаны со всем случившимся сегодня, им совершенно ни к чему появляться на Тисовой

улице. К тому же Поттеры прекрасно знали, как он и Петунья к ним относятся…

Так что мистер Дурсль сказал себе, что ни он, ни Петунья ни в коем случае не позволят

втянуть себя в творящиеся вокруг странности.

Мистер Дурсль глубоко заблуждался, но пока не знал об этом.

Долгожданный и неспокойный сон уже принял в свои объятия мистера Дурсля, а

сидевшая на его заборе кошка спать совершенно не собиралась. Она сидела неподвижно,

как статуя, и, не мигая, смотрела в конец Тисовой улицы. Она даже не шелохнулась, когда

на соседней улице громко хлопнула дверь машины, и не моргнула глазом, когда над ее

головой пронеслись две совы. Только около полуночи будто окаменевшая кошка наконец

ожила.

В дальнем конце улицы — как раз там, куда неотрывно смотрела кошка — появился

человек. Появился неожиданно и бесшумно, будто вырос из- под земли или возник из

воздуха. Кошкин хвост дернулся из стороны в сторону, а глаза ее сузились.

Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень

стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить

за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая

землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке,

украшенные пряжками. Глаза за затемненными очками были голубыми, очень живыми,

яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней

мере раза два. Звали этого человека Альбус Дамблдор.

Казалось, Альбус Дамблдор абсолютно не понимает, что появился на улице, где ему не

рады — не рады всему, связанному с ним, начиная от его имени и заканчивая ботинками.

Однако его, похоже, это не беспокоило и он рылся в карманах своей мантии, пытаясь что-то

отыскать. Он явно чувствовал, что за ним следят, потому что внезапно поднял глаза и

посмотрел на кошку, взирающую на него с другого конца улицы. Странно, но вид кошки

почему-то развеселил его.

— Это следовало ожидать, — пробормотал он, усмехнувшись.

Наконец во внутреннем кармане он нашел то, что искал. Это был предмет, похожий на

серебряную зажигалку. Альбус Дамблдор откинул серебряную крышечку, поднял

зажигалку и щелкнул. Ближний к нему уличный фонарь тут же погас с негромким хлопком.

Он снова щелкнул зажигалкой — и следующий фонарь погрузился во тьму. После

двенадцати щелчков на Тисовой улице погасло все, кроме двух далеких, крошечных

колючих огоньков — глаз неотрывно следившей за Дамблдором кошки. И если бы в этот

момент кто-либо выглянул из своего окна — даже миссис Дурсль, от чьих глаз-бусинок

ничто не могло ускользнуть, — этот человек не смог бы увидеть, что происходит на улице.

Дамблдор засунул свою зажигалку — точнее, гасилку — обратно во внутренний

карман мантии и двинулся к дому номер четыре. А дойдя до него, сел на забор рядом с

кошкой и, даже не взглянув на нее, сказал:

— Странно видеть вас здесь, профессор МакГонагалл.

Он улыбнулся и повернулся к полосатой кошке, но та уже исчезла. Вместо нее на

заборе сидела довольно сурового вида женщина в очках, форма которых была до

странности похожа на отметины вокруг кошачьих глаз. Женщина тоже была в мантии,

только в изумрудной. Ее черные волосы были собраны в тугой узел на затылке. И сразу

было заметно, что вид у нее раздраженный.

— Как вы меня узнали? — спросила она.