— ТИХО ТЫ! — проревел дядя Вернон, и от его крика с потолка упало несколько

пауков. Дядя Вернон сделал несколько глубоких вдохов, а затем попытался улыбнуться,

однако это далось ему с трудом, и улыбка получилась достаточно болезненной. — Э-э-э…

кстати, Гарри, насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы

и дальше жить здесь… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую

спальню Дадли.

— Зачем? — спросил Гарри.

— Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его

наверх, немедленно!

В доме Дурслей было четыре спальни — одна для дяди Вернона и тети Петуньи, одна

для гостей (обычно в роли гостьи выступала сестра дяди Вернона Мардж), одна, где спал

Дадли, и еще одна, в которой Дадли хранил те игрушки и вещи, которые не помещались в

его первой спальне. Гарри же хватило всего одного похода наверх, чтобы перенести все

свои вещи из чулана. И теперь он сидел на кровати и осматривался.

Почти всё в этой комнате было поломано. Подаренная Дадли всего месяц назад, но уже

неработающая видеокамера лежала на маленьком заводном танке, пострадавшем от

столкновения с соседской собакой, на которую его направил Дадли. В углу стоял первый

телевизор Дадли, который тот разбил ударом ноги, когда отменили показ его любимой

передачи. В другом углу стояла огромная клетка, в которой когда- то жил попугай и

которого Дадли обменял на духовое ружье — а ружье лежало рядом, и дуло его было

безнадежно погнуто, потому что Дадли как-то раз на него сел. Единственное, что в этой

комнате выглядело новым, так это стоявшие на полках книги, — создавалось впечатление,

что до них никогда не дотрагивались.

Снизу доносились вопли Дадли.

— Я не хочу, чтобы он там спал!.. Мне нужна эта комната!.. Пусть он убирается

оттуда!..

Гарри вздохнул и лег на кровать. Вчера он отдал бы все на свете за то, чтобы оказаться

здесь. Сегодня он предпочел бы оказаться в чулане со своим письмом, чем здесь, но без

письма.

На другое утро за завтраком все сидели какие-то очень притихшие. А Дадли вообще

пребывал в состоянии шока. Накануне он орал во все горло, колотил отца новой дубинкой,

давился, пинал мать и подкидывал вверх свою черепаху, разбив ею стеклянную крышу

оранжереи, но ему так и не вернули его вторую комнату. Что касается Гарри, то он

вспоминал вчерашнее утро и жалел о том, что не распечатал свое письмо, пока был в

коридоре. Дядя Вернон и тетя Петунья обменивались мрачными взглядами.

Когда за дверью послышались шаги почтальона, дядя Вернон, все утро пытавшийся

быть очень внимательным и вежливым по отношению к Гарри, потребовал, чтобы за

почтой сходил Дадли. Из кухни было слышно, как тот идет к двери, стуча своей палкой по

стенам и вообще по всему, что попадалось ему на пути. А затем донесся его крик:

— Тут еще одно! «Мистеру Г. Поттеру, дом четыре по улице Тисовая, самая маленькая

спальня».

Дядя Вернон со сдавленным криком вскочил и метнулся в коридор. Гарри рванул за

ним. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на землю, чтобы вырвать у него из рук

письмо, а это оказалось непросто, потому что Гарри сзади обхватил дядю Вернона за шею.

После непродолжительной, но жаркой схватки, в которой каждый получил по нескольку

ударов узловатой палкой, дядя Вернон распрямился, тяжело дыша, но зато сжимая в руке

письмо, адресованное Гарри.

— Иди в свой чулан… я хотел сказать, в свою спальню, — прохрипел он, обращаясь к

Гарри. — И ты, Дадли… уйди отсюда, просто уйди.