— Значит, не волшебник? И никогда с тобой ничего такого не было, когда ты злился

или огорчался?

Гарри уставился в огонь. Хагрид натолкнул его на важную мысль. Ведь если

подумать… Все те странные вещи, происходившие с ним и неизменно приводившие в

ярость тетю Петунью и дядю Вернона, все они случались, когда он был огорчен или

разозлен. Например, когда за ним гналась банда Дадли, а он смог ускользнуть от них,

оказавшись на крыше школьной столовой… Или когда тетя Петунья остригла его почти

наголо, и он с ужасом думал о том, как завтра появится в школе, — разве ему не удалось

заставить волосы отрасти за одну ночь?… А взять самый последний случай, когда Дадли

ударил его в террариуме, а он, сам того не подозревая, напустил на Дадли бразильского

удава…

Гарри улыбнулся, посмотрел на Хагрида и заметил, что лицо великана просияло.

— Ну что, убедил я тебя теперь, да? А говоришь, что Гарри Поттер не волшебник.

Погоди, ты скоро в Хогвартсе самым знаменитым учеником станешь.

И тут снова подал голос дядя Вернон — видимо, испуг прошел, и он решил, что не

сдастся без боя.

— Разве я не сказал вам, что он никуда не поедет? — прошипел дядя Вернон. — Он

пойдет в школу «Хай Камеронс», и он должен быть благодарен нам за то, что мы его туда

определили. Я читал эти ваши письма — про то, что ему нужна целая куча всякой ерунды,

вроде книг заклинаний и волшебных палочек…

— Если он захочет там учиться, то даже такому здоровенному маглу, как ты, его не

остановить, понял? — прорычал Хагрид. — Помешать сыну Лили и Джеймса Поттеров

учиться в Хогвартсе — да ты свихнулся, что ли?! Он родился только, а его тут же записали

в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет… и он в нее

поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет рядом с такими же, как

он, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор,

какого только можно представить, сам Альбус Да…

— Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ

ДУРАК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! — прокричал дядя Вернон.

Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а

его голос загремел словно гром.

— НИКОГДА… НЕ ОСКОРБЛЯЙ… ПРИ МНЕ… АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА!

Зонтик со свистом опустился и своим острием указал на Дадли. Потом вспыхнул

фиолетовый свет, и раздался такой звук, словно взорвалась петарда, затем послышался

пронзительный визг, а в следующую секунду Дадли, обхватив обеими руками свой жирный

зад, затанцевал на месте, вереща от боли. Когда он повернулся к Гарри спиной, тот заметил,

что на штанах Дадли появилась дырка, а сквозь нее торчит поросячий хвостик.

Дядя Вернон, с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тетю Петунью

и Дадли, втолкнул их во вторую комнату и тут же с силой захлопнул за собой дверь.

Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал бороду.

— Зря я так… совсем уж из себя вышел, — сокрушенно произнес он. — И ведь не

получилось все равно. Хотел его в свинью превратить, а он, похоже, и так уже почти

свинья, вот и не вышло ничего… Хвост только вырос…

Он нахмурил кустистые брови и боязливо покосился на Гарри.

— Просьба у меня к тебе: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я… э-э… нельзя

мне чудеса творить, если по правде. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог

съездить и письмо тебе передать. Мне еще и поэтому такая работа по душе пришлась… ну

и из-за тебя, конечно.

— А почему вам нельзя творить чудеса? — поинтересовался Гарри.

— Ну… Я же сам когда-то в школе учился, и меня… э-э… если по правде, выгнали. На

третьем курсе я был. Волшебную палочку мою… эта… пополам сломали, и все такое. А

Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор.

— А почему вас исключили?

— Поздно уже, а у нас делов завтра куча, — уклончиво ответил Хагрид. — В город

нам завтра надо, книги тебе купить, и все такое. И эта… давай на «ты», нечего нам с тобой

«выкать», мы ж друзья.

Он стащил с себя толстую черную куртку и бросил ее к ногам Гарри.

— Под ней теплее будет. А если она… э- э… шевелиться начнет, ты внимания не

обращай — я там в одном кармане пару мышей забыл. А в каком — не помню…