— Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор

МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста,

ведите себя тихо.

Гарри с шумом втянул воздух.

— А как будет проходить этот отбор? — спросил он Рона.

— Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, — ответил тот. — Фред

сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил.

Гарри ощутил, как бешено заколотилось его сердце. Испытания? Перед всей школой?

Но ведь он не знаком с магией. И что же он в таком случае будет делать? Если честно, он

совершенно не рассчитывал, что сразу по приезде сюда его ждет нечто подобное. Он

беспокойно огляделся и заметил, что и остальные тоже напуганы. Все молчали, кроме

Гермионы Грэйнджер, которая стояла рядом с Гарри и шепотом рассказывала всем вокруг о

том, какие заклинания она уже выучила, и вслух гадала, какое из них ей понадобится на

церемонии отбора.

Гарри старался ее не слушать. Он еще ни разу в жизни так не нервничал — даже когда

Дурсли получили письмо из его школы. А в письме, между прочим, говорилось, что Гарри

имеет самое прямое отношение к тому, что парик его учительницы каким- то образом

поменял цвет и из черного превратился в голубой. Тогда ему пришлось плохо, но сейчас он

чувствовал себя намного хуже. Гарри уставился в пол, пытаясь набраться мужества и

настроиться на предстоящее испытание. Ведь профессор МакГонагалл могла вернуться в

любую секунду и повести его на страшный суд.

Внезапно воздух прорезали истошные крики, и Гарри даже подпрыгнул от

неожиданности.

— Что?.. — начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко раскрыл рот. Как,

впрочем, и все остальные.

Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их

было, наверное, около двадцати. Жемчужно- белые, полупрозрачные, они скользили по

комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или

делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили.

— А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес

один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны

дать ему еще один шанс…

— Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем

он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не

был призраком…