Перед ним было отражение Гарри Поттера, бледное и испуганное, а за ним стояли

отражения по меньшей мере десятка человек. Гарри снова обернулся — разумеется, позади

него никого не было. Или, может, они тоже были невидимы? Может, это была комната,

населенная невидимками, а хитрость зеркала в том и состояла, что в нем отражались все,

неважно, видимы они или нет?

Гарри снова заглянул в зеркало. Женщина, стоявшая справа от его отражения,

улыбалась ему и махала рукой. Гарри опять отвернулся и вытянул руку. Если бы женщина

действительно стояла позади него, он бы коснулся ее, ведь их отражения были совсем

рядом, но его рука нащупала лишь воздух. А значит, она и все другие люди, обступившие

его отражение, существовали только в зеркале.

Женщина была очень красива. У нее были темно-рыжие волосы, а глаза… «Ее глаза

похожи на мои», — подумал Гарри, придвигаясь поближе к зеркалу, чтобы получше

рассмотреть женщину. Глаза у нее были ярко-зеленые, и разрез у них был такой же. Но тут

Гарри заметил, что женщина плачет. Улыбается и одновременно плачет. Стоявший рядом с

ней высокий и худой черноволосый мужчина обнял ее, словно подбадривая. Мужчина был

в очках, и у него были очень непослушные волосы, торчавшие во все стороны, как у Гарри.

Гарри стоял так близко к зеркалу, что почти касался носом своего отражения.

— Мама? — прошептал он, внезапно все поняв. — Папа?

Мужчина и женщина молча смотрели на него и улыбались. Гарри медленно обвел

взглядом лица других людей, находившихся в зеркале, замечая такие же зеленые глаза, как

у него, и носы, похожие на его нос. Гарри даже показалось, что у маленького старичка

точно такие же колени, как у него, — острые, торчащие вперед. Первый раз в жизни Гарри

Поттер видел свою семью.

Поттеры улыбались и махали Гарри руками, а он жадно смотрел на них, прижавшись к

стеклу, опершись на него ладонями, словно надеясь, что провалится сквозь него и окажется

рядом с ними. Его переполнило очень странное, неиспытанное доселе чувство — радость,

смешанная с ужасной грустью.

Он не знал, сколько времени простоял у зеркала. Люди в зеркале не исчезали, а он

смотрел и смотрел на них, пока не услышал приведший его в чувство отдаленный шум.

Гарри не мог рисковать — ему нельзя было больше здесь оставаться, ему надо было

вернуться в спальню, чтобы на следующий день иметь возможность прийти сюда снова. Он

просто не имел права рисковать — на кону стояли не штрафные очки, не его пребывание в

школе, но его новые и новые встречи с родителями.

— Я вернусь, — прошептал он и, с усилием оторвавшись от зеркала, поспешно вышел

из комнаты.

* * *

— Ты мог бы меня разбудить. — В голосе Рона слышалась обида. Они сидели в

Большом зале и завтракали — точнее, завтракал Рон, а Гарри только что закончил свой

рассказ о ночных похождениях.

— Можешь пойти со мной сегодня вечером — я хотел бы показать тебе это зеркало.

— С удовольствием встречусь с твоими родителями, — радостно выпалил Рон.

— А я бы хотел увидеть всю твою семью, всех Уизли. Ты мне покажешь своих

старших братьев и всех других родственников.

— Ты можешь увидеть их в любой момент, — пожал плечами Рон. — Приезжай к нам

погостить этим летом — и все дела. Кстати, может, это зеркало показывает только тех, кто

уже умер? А еще жаль, что ты не нашел ничего про Фламеля. Возьми бекон, чего это ты

ничего не ешь?

Гарри не хотелось есть. Он увидел своих родителей и обязательно увидит их сегодня

вечером. Теперь он мог думать только об этом, но никак ни о еде и ни о чем другом. Если

честно, он даже удивился, услышав от Рона про Николаса Фламеля. Он уже почти забыл

это имя. Теперь ничего, кроме встречи с родителями, не имело для Гарри абсолютно

никакого значения. Какая разница, кто такой этот Фламель? Зачем ему знать, что охраняет

трехголовый пес? И какое ему дело до того, украдет Снегг то, что охраняет пес, или нет?