红楼梦第二十三回（二）

 Цзя Чжэн и госпожа Ван находились во внутренней комнате и сидели на кане друг против 

 

друга. Перед ними в ряд стояли на полу стулья, на стульях сидели Инчунь, Таньчунь, Сич

 

унь и Цзя Хуань. При появлении Баоюя Таньчунь, Сичунь и Цзя Хуань встали.

Цзя Чжэн окинул взглядом стройного, красивого Баоюя, затем посмотрел на Цзя Хуаня, 

 

щуплого, угловатого, с грубыми манерами, и ему вдруг на память пришел теперь уже пок

 

ойный старший сын Цзя Чжу. Подумал он также о том, что уже состарился, поседел, что 

 

Баоюй – единственный сын госпожи Ван и она буквально обожает его. При этой мысли у 

 

Цзя Чжэна почти исчезло презрение, с которым он обычно относился к Баоюю.

Цзя Чжэн долго молчал, потом наконец произнес:

– Государыня считает, что ты забросил учение, только гуляешь и развлекаешься, и потом

 

у велела хорошенько присматривать за тобой, когда ты переселишься в сад. Смотри же, у

 

чись как следует! Не будешь стараться – пощады не жди!

Баоюй слушал, почтительно поддакивая, потом мать сделала ему знак сесть рядом с собо

 

й. Сестры и Цзя Хуань тоже сели на свои места.

Ласково погладив Баоюя по шее, госпожа Ван спросила:

– Ты все пилюли принял?

– Осталась одна, – ответил Баоюй.

– Завтра возьмешь еще десять, – промолвила госпожа Ван, – и пусть Сижэнь дает тебе по 

 

одной перед сном.

– Как вы и велели, матушка, она каждый день заставляет меня принимать пилюли, – сказа

 

л Баоюй.

– А кто это – Сижэнь? – удивленно спросил Цзя Чжэн.

– Служанка, – ответила госпожа Ван.

– Конечно, служанок можно называть как угодно, – покачал головой Цзя Чжэн, – но кто 

 

придумал ей такое странное, необычное имя?

Госпожа Ван, стараясь выгородить Баоюя, сказала:

– Старая госпожа.

– Вряд ли ей такое в голову придет, – недоверчиво произнес Цзя Чжэн. – Это, наверное, Б

 

аоюй!

Видя, что провести отца не удастся, Баоюй быстро встал и сказал:

– Я как то читал древнее стихотворение, и мне запомнились строки:

 

В нос ударяют запахи цветов,

а это значит – будет днем тепло.

 

А поскольку фамилия служанки Хуа – «Цветок», я и дал ей имя Сижэнь – «Привлекающа

 

я людей».

– Сейчас же перемени ей имя, – поспешила сказать госпожа Ван. – А вам, господин, не с

 

тоит сердиться из за таких пустяков.

– Я совсем не против этого имени и не говорю, что его нужно менять, – возразил Цзя Чж

 

эн. – Но Баоюй, вместо того чтобы заниматься делом, тратит время на легкомысленные ст

 

ишки. Тьфу! Паршивая скотина! – закричал он на Баоюя. – Ты все еще здесь?

– Иди, иди, – сказала Баоюю мать. – Бабушка тебя заждалась.

Баоюй степенно вышел из комнаты, на террасе улыбнулся Цзиньчуань, показал ей язык и, 

 

сопровождаемый двумя мамками, быстро пошел прочь. У дверей проходного зала он уви

 

дел Сижэнь.

Глядя на Баоюя, спокойного, не расстроенного, она с улыбкой спросила:

– Зачем тебя звали?

– Да так, ничего особенного, – ответил Баоюй, – боятся, как бы я не баловался, живя в са

 

ду, и хотели наставить. – Баоюй пошел к матушке Цзя, рассказал о своем разговоре с отц

 

ом и спросил у Дайюй, которая как раз в это время была у матушки Цзя:

– В каком месте тебе хотелось бы жить в саду?

Дайюй и сама об этом думала и потому сразу ответила:

– Больше всего мне нравится павильон Реки Сяосян. Там все так красиво, особенно бамб

 

ук, за которым прячется кривая изгородь, к тому же спокойнее, чем в других местах.

Баоюй, смеясь, захлопал в ладоши:

– Я как раз хотел предложить тебе там поселиться! А я буду жить во дворе Наслаждения п

 

урпуром. Там и спокойно, и от тебя недалеко!

Пока они беседовали, от Цзя Чжэна пришел слуга и сообщил, что в благоприятный день, 

 

двадцать второго числа второго месяца, все братья и сестры могут переселиться в сад.

За несколько дней, оставшихся до переезда, слуги и служанки привели в порядок все по

 

мещения. Баочай поселилась во дворе Душистых трав, Дайюй – в павильоне Реки Сяосян

 

, Инчунь – в покоях Узорчатой парчи, Таньчунь – в кабинете Осеннее убежище, Сичунь – 

 

на террасе Ветра в зарослях осоки, Ли Вань – в деревушке Благоухающего риса, а Баоюй 

 

– во дворе Наслаждения пурпуром. Каждому из них дали еще по четыре служанки и по д

 

ве старых мамки. Кроме личных служанок, были еще люди, ведавшие уборкой помещени

 

й и дворов. Итак, двадцать второго числа все переехали в сад, и сразу же среди цветов за

 

мелькали вышитые пояса, среди плакучих ив заструились благовония. Звонкие голоса на

 

рушили тишину.

Но не будем вдаваться во все эти подробности, а расскажем лучше о Баоюе. Поселившис

 

ь в саду, он чувствовал себя вполне счастливым – о чем еще можно было мечтать? Вмест

 

е с сестрами и служанками он читал книги, писал, занимался музыкой, играл в шахматы, 

 

рисовал, декламировал стихи, собирал цветы, пел, гадал на иероглифах, разгадывал загад

 

ки и даже вышивал по шелку луаней и фениксов. Он написал четыре стихотворения, посв

 

ященные временам года, которые, несмотря на свое несовершенство, прекрасно отражали 

 

настроения обитательниц женских покоев.