红楼梦第二十三回（四）

 Лицо Баоюя озарилось радостной улыбкой.

– Погоди, сейчас я тебе помогу, только книги спрячу.

– Какие книги? – поинтересовалась Дайюй.

Баоюй пришел в замешательство, быстро убрал книги и ответил:

– Ничего особенного, «Золотая середина» и «Великое учение» .

– Ты что то хитришь! – заметила Дайюй. – Дай ка посмотрю.

– Дорогая сестрица, я и не думаю хитрить, потому что знаю: ты никому не расскажешь. Н

 

о книги эти замечательные! Начнешь читать, о еде позабудешь!

Он протянул Дайюй книги.

Дайюй отложила лопатку и метелку, взяла у Баоюя книги и стала просматривать, все боль

 

ше и больше увлекаясь. Прошло время, за которое можно пообедать, а она не в силах бы

 

ла оторваться от чтения. Прочла уже несколько глав с описанием трогательных сцен и вдр

 

уг почувствовала неизъяснимое блаженство. Она не просто читала, а продумывала кажду

 

ю фразу, стараясь ее запомнить.

– Ну что? Понравилось? – спросил Баоюй.

Дайюй в ответ лишь улыбнулась и закивала головой.

– Ведь это я полон страдания, полон тоски, – пояснил Баоюй, – а ты – та, перед чьей красо

 

той «рушится царство и рушится город».

Дайюй покраснела до ушей, нахмурилась и, не глядя на Баоюя, гневно произнесла:

– Не болтай глупостей, негодник! Раздобыл где то бесстыжие стишки  , да еще меня оско

 

рбляешь! Вот погоди, расскажу все дяде и тете!

Со слезами на глазах она быстро повернулась и пошла прочь. Взволнованный Баоюй бро

 

сился за ней, забежал вперед, загородил дорогу.

– Милая сестрица, умоляю тебя, прости! Пусть утопят меня в этом пруду, пусть стану я же

 

ртвой морских чудовищ, если я хотел обидеть тебя, пусть превращусь я в черепаху и буд

 

у вечно держать на спине каменный памятник над твоей могилой!  

Дайюй рассмеялась, вытерла слезы и, плюнув с досады, сказала:

– Вечно ты так! Сначала напугаешь, а потом глупости говоришь! Видно, проку от тебя не 

 

больше, чем от фальшивого серебра!

– Ах, так! – засмеялся Баоюй. – Тогда и я расскажу, какие ты книги читаешь!

– Ну, это ты напрасно, – улыбнулась Дайюй. – Ты же сам говорил, что можешь с одного 

 

раза запомнить наизусть целую книгу. Почему же я, пробежав текст глазами, не могу зап

 

омнить какой нибудь фразы?

Баоюй собрал книги и с улыбкой промолвил:

– Давай лучше похороним цветы, а о книгах забудем.

Они взяли опавшие лепестки, опустили в могилку, о которой говорила Дайюй, и зарыли. 

 

Только они с этим управились, как подошла Сижэнь.

– Везде искала тебя и вот на всякий случай пришла сюда! – обратилась она к Баоюю. – Т

 

воему старшему дяде нездоровится, и все сестры решили его навестить. Бабушка за тобо

 

й послала. Идем скорее переодеваться!

Баоюй попрощался с Дайюй и вместе с Сижэнь поспешил к себе. Но об этом мы рассказ

 

ывать не будем.

 

Когда Баоюй ушел, Дайюй загрустила, но, зная, что сестер нет сейчас дома, направилась 

 

к себе в павильон Реки Сяосян. Проходя мимо сада Грушевого аромата, она вдруг услы

 

шала доносившиеся из за стены мелодичные звуки флейты, чередующиеся с пением, и ср

 

азу догадалась, что это девочки актрисы разучивают новые пьесы. Ей не хотелось прислу

 

шиваться, но совершенно случайно две строки фразы из какой то арии долетели до ее слу

 

ха, она даже разобрала слова:

 

Сначала было все: красавица росла

в сияющих цветах;

Затем расцвету вдруг, в один недобрый час,

пришел на смену крах:

Колодец захирел,

и дом повергнут в прах!

 

Растроганная, Дайюй в задумчивости остановилась.

Пение продолжалось:

 

Но все таки как от небес зависят

мир ярких звезд и мир красы земной?

Теперь зависят от чьего семейства

покой сердечный, радостный настрой?

 

Слушая, Дайюй кивала в такт головой и думала:

«Какие, оказывается, бывают прекрасные пьесы! Жаль, что обычно смотрят только игру а

 

ктеров, не вникая в содержание самого спектакля!»

Тут она пожалела, что отвлекается всякими глупыми мыслями, и решила послушать даль

 

ше. А девочки пели:

 

И хотя любовались тобой,

называя цветком бесподобным,

Годы юные быстро текли, –

как теченьем гонимые воды…

 

Сердце у Дайюй дрогнуло, она затаила дыхание.

 

Участь твоя – одиноко скорбеть

за вратами покоев безлюдных…

 

Слова пьянили, и Дайюй опустилась на камень. Вдруг девочке пришли на память строки и

 

з древнего стихотворения, которое она недавно прочла:

 

Воду теченьем уносит, цветы опадают,

участь одна – отрешиться от чувств и любви…

 

И дальше:

 

Текучие воды, цветы опадают,

весна безвозвратно ушла…

И в небе, и здесь, на земле,

нет весны! 

 

Эти строки напомнили другие, из пьесы «Западный флигель»:

 

Красными опавшими цветами

зацвела река, неся их вдаль.

Десять тысяч форм и измерений

знает одинокая печаль.

 

Дайюй задумалась, сердце сжалось от боли, из глаз покатились слезы. Мысли ее витали 

 

где то далеко далеко. И вот, когда она так сидела в глубокой задумчивости, кто то подош

 

ел сзади и хлопнул ее по плечу. Она обернулась и увидела…

Кого увидела Дайюй, вы узнаете, если прочтете следующую главу.