红楼梦第三十回（一）

 Баочай из за пропавшего веера отпускает два колких замечания;

Лингуань, предавшись мечтам, чертит на песке иероглиф «цян» – роза

 

Итак, Дайюй пожалела о своей ссоре с Баоюем, но не знала, как помириться, и весь день 

 

ходила печальная, словно потеряла что то очень дорогое.

Цзыцзюань все понимала и мягко ее упрекнула:

– Вы поступили с Баоюем легкомысленно, барышня. Уж кому кому, а вам это непростите

 

льно. Вы ведь знаете его нрав! Вспомните, сколько раз он скандалил из за этой яшмы?

Дайюй плюнула с досады:

– Не иначе как тебя кто то подослал отчитывать меня! В чем же мое легкомыслие?

– Зачем вы ни с того ни с сего изрезали шнурок? Вот вам и доказательство вашей вины! 

 

Баоюй лишь кое в чем был не прав. Он так хорошо к вам относится! Все ссоры происход

 

ят из за ваших капризов, ведь вы придираетесь к каждому его слову.

Дайюй хотела возразить, но в этот момент раздался стук в ворота. Цзыцзюань прислушал

 

ась и с улыбкой сказала:

– Наверняка Баоюй. Пришел просить прощения.

– Не открывай! – крикнула Дайюй.

– Вот и опять вы, барышня, не правы, – заметила Цзыцзюань. – День жаркий, солнце жже

 

т немилосердно, и ему может стать дурно. Неужели вам его не жаль?

И она пошла отпирать ворота. Это и в самом деле оказался Баоюй. Приглашая его войти, 

 

Цзыцзюань сказала:

– Какая неожиданность! Я думала, вы никогда больше не приблизитесь к нашему дому!

– Вы готовы из всякого пустяка сделать целое событие! – улыбнулся Баоюй. – С какой ст

 

ати я вдруг перестану ходить? Пусть я даже умру, душа моя по сто раз в день будет являт

 

ься сюда! Что сестрица, поправилась?

– Так то поправилась, только болеет душой, – ответила Цзыцзюань. – Все еще сердится.

– Понимаю, – кивнул Баоюй. – И зачем ей сердиться!

Когда он вошел, Дайюй лежала и плакала. Стоило ей увидеть Баоюя, как сами собой пол

 

ились слезы.

– Как ты, сестрица? Выздоровела? – приблизившись, с улыбкой спросил Баоюй.

Дайюй стала утирать слезы, а Баоюй осторожно присел на краешек кровати:

– Я знаю, ты все еще сердишься, но решил прийти, чтобы никто не думал, будто мы в ссо

 

ре. А то станут нас мирить и сразу увидят, что мы совсем как чужие. Ты лучше ругай ме

 

ня, бей, делай что хочешь, только не будь ко мне равнодушной! Милая сестрица! Дорогая 

 

сестрица!

Дайюй сначала решила не обращать на Баоюя внимания и молчать, но, когда он сказал: «

 

чтобы никто не думал, будто мы в ссоре» и «совсем как чужие», она поняла, что никого 

 

нет дороже ее для Баоюя на свете, и снова заплакала.

– Не надо меня утешать! Я не посмею больше дружить с вами, второй господин, – промо

 

лвила Дайюй. – Считайте, что я уехала!

– Куда же ты можешь уехать? – с улыбкой спросил Баоюй.

– Домой.

– И я с тобой, – заявил Баоюй.

– А если я умру?

– Тогда я стану монахом.

Дайюй опустила голову.

– А я то думала, – сказала она, – что ты захочешь умереть вслед за мной! Зачем же болта

 

ть глупости? Ведь у вас в семье много сестер: и старших, и младших. Сколько же жизней 

 

надо иметь, чтобы становиться монахом после смерти каждой из них? Всем расскажу, что 

 

ты здесь говорил.

Баоюй понял, что сболтнул лишнее, но раскаиваться было поздно. Он покраснел от стыда 

 

и опустил голову. Хорошо, что никто не слышал их разговора!

Дайюй сердито посмотрела на Баоюя и не произнесла больше ни слова. А заметив, как он 

 

покраснел, ткнула пальцем ему в лоб и с укоризной сказала:

– Эй ты! Такой… – Но тут же снова вздохнула и принялась утирать слезы.

Баоюй шел сюда с твердым намерением открыть Дайюй свои чувства, а сказал совсем др

 

угое и очень об этом сожалел. Когда же Дайюй заплакала, он окончательно расстроился 

 

и тоже не мог сдержать слез. Платка он не захватил и вытирал их рукавом.

Дайюй хоть и плакала, но краешком глаза все же следила за Баоюем; заметив, что он выт

 

ирает слезы рукавом своей новенькой рубашки из светло коричневого тонкого шелка, он

 

а, одной рукой прижимая платочек к глазам, другой схватила лежавшую на подушке шел

 

ковую косынку и бросила Баоюю.

Баоюй подхватил косынку, вытер слезы и взял Дайюй за руку:

– Не плачь, твои слезы разрывают мне сердце! Лучше вставай и пойдем к бабушке!

– Не хочу я больше с тобой водиться! – вскричала Дайюй, оттолкнув его руку. – Ты уже 

 

вырос, а все такой же бесстыдный, даже правил приличия не знаешь!

Не успела она это произнести, как раздался возглас:

– Вот и хорошо!

Вздрогнув от неожиданности, Баоюй и Дайюй быстро обернулись и увидели Фэнцзе.

– Бабушка так расстроена, – сказала та. – Велела узнать, не помирились ли вы. Я не хотел

 

а идти, уверяла ее, что не пройдет и трех дней, как все будет в порядке. Но старая госпож

 

а обругала меня лентяйкой. Пришлось выполнить ее просьбу. Оказалось, что я права. Вед

 

ь у вас нет причин для раздоров, вы три дня в мире, два дня – в ссоре. Право же, чем взр

 

ослее становитесь, тем больше с вами хлопот, как с маленькими. Почему вы вчера наска

 

кивали друг на друга, как бойцовые петухи, а сегодня держитесь за руки и плачете? Ну ка

 

, пошли к бабушке, пусть она успокоится!

Она схватила Дайюй за руку и потащила к выходу. Дайюй позвала было служанок, но ни 

 

одной поблизости не оказалось.

– Зачем они? – спросила Фэнцзе. – Я сама о тебе позабочусь.

Баоюй плелся следом за ними. Когда, выйдя из сада, они пришли к дому матушки Цзя и 

 

предстали пред ней, Фэнцзе сказала:

– Говорила же я, что незачем беспокоиться – сами помирятся. Но вы мне велели непреме

 

нно пойти. Вошла я и вижу, что они уже просят друг у друга прощения и держатся за рук

 

и, да так крепко, как держит голубя ястреб, невозможно оторвать друг от друга. Так что н

 

е пришлось их мирить.

Услышав это, все весело рассмеялись. Дайюй молча, ни на кого не глядя, села рядом с 

 

матушкой Цзя.

Баоюй не знал как оправдаться и обратился к Баочай, которая как раз была здесь.

– В день рождения твоего старшего брата я, как назло, заболел и не только не смог посла

 

ть ему подарки, но даже поздравить. Старший брат, наверно, обиделся за то, что я не при

 

шел, так ты, уж пожалуйста, ему объясни, почему так случилось.

– Стоит ли объяснять, – возразила Баочай. – Если бы даже ты просто так не пошел, я ни с

 

лова бы тебе не сказала. А уж раз ты болел – тем более. Братья должны доверять друг дру

 

гу, иначе станут чужими.

– Хорошо, что ты меня поняла, сестра, теперь я спокоен, – сказал Баоюй и спросил: – А п

 

очему ты не пошла смотреть представление?

– Не терплю жары, – ответила Баочай, – а уйти, не досмотрев до конца, как то неловко. В

 

от и пришлось сослаться на нездоровье и не ходить.

Баоюй понял намек и немного смутился, но тут же насмешливо заявил:

– Не удивительно, что тебя сравнивают с Ян гуйфэй. Только, по моему, ты чуть чуть полн

 

ее…