红楼梦第三十一回（三）

 На следующий день, когда госпожа Ван, Баочай, Дайюй и другие сестры собрались в ком

 

нате матушки Цзя, вошла служанка и доложила:

– Приехала старшая барышня Ши Сянъюнь!..

В это же самое время вошла Сянъюнь, сопровождаемая толпой служанок. Баочай, Дайюй 

 

и сестры бросились ей навстречу. Они не виделись больше месяца, и встреча была желан

 

ной и радостной.

Первым делом Сянъюнь справилась о здоровье матушки Цзя, затем поздоровалась с оста

 

льными.

– Такая жара, ты сняла бы верхнее платье, – посоветовала матушка Цзя.

Сянъюнь стала раздеваться.

– Зачем так тепло одеваться? – спросила госпожа Ван.

– Тетя велела. Разве я оделась бы так? – ответила, картавя, Сянъюнь.

– Вы просто не знаете, тетушка, – промолвила Баочай, обращаясь к госпоже Ван, – она бо

 

льше всего любит надевать чужие платья. Помните, в третьем или четвертом месяце прош

 

лого года, когда Сянъюнь жила здесь, она надела халат брата Баоюя, его туфли и подпояс

 

алась его поясом? Сразу ее и не отличить было от Баоюя, только серьги выдавали. Когда 

 

она встала за стулом, бабушка позвала: «Баоюй, подойди ко мне, только осторожнее, не з

 

ацепись за лампу, а то пыль с бахромы попадет тебе в глаза». Но Сянъюнь только улыбала

 

сь и продолжала неподвижно стоять, чем вызвала дружный взрыв смеха. Матушка тоже 

 

рассмеялась и заметила: «Переодетая мальчиком, она еще красивее!»

– Это что! – вмешалась в разговор Дайюй. – Вот когда она к нам приезжала на два дня, в 

 

первом месяце позапрошлого года, получилось еще интереснее! Выпал снег, а бабушка с 

 

тетей только что возвратились из кумирни, куда ездили поклониться табличкам предков . 

 

Бабушка сняла свой красный шерстяной плащ и повесила здесь, в комнате. Сянъюнь наря

 

дилась в него, отчего стала казаться выше и больше, подпоясалась и вместе со служанка

 

ми побежала на внутренний дворик лепить снежную бабу. Но там ненароком упала и вся 

 

выпачкалась в грязи!

Все сразу вспомнили этот случай и стали смеяться. Баочай спросила у кормилицы Чжоу:

– Ваша барышня все такая же шалунья, как прежде?

Кормилица улыбнулась.

– Пусть шалит; – сказала Инчунь, – только болтала бы меньше. Даже во сне разговаривае

 

т. Вечно что то бормочет. Или смеется. И откуда только у нее берутся слова!

– Сейчас, я думаю, она стала другой, – заметила госпожа Ван. – Недавно у нее были смот

 

рины, а ведь в доме у мужа не очень то побалуешься.

– Погостишь у нас или скоро уедешь? – спросила матушка Цзя у Сянъюнь.

– Разве вы не видите, почтенная госпожа, что она привезла все свои платья? – заметила к

 

ормилица Чжоу. – Значит, собирается погостить.

– Баоюй дома? – спросила Сянъюнь.

– Только Баоюй ей нужен, больше никто! – воскликнула Баочай. – Если они снова затеют 

 

свои игры, значит, Сянъюнь осталась такой, как была.

– Вы уже взрослые, не нужно называть друг друга детскими именами, – сказала матушка 

 

Цзя.

В этот момент появился Баоюй.

– Сестрица Сянъюнь у нас? А почему третьего дня не приехала, когда за тобой посылали? 

 

– прямо с порога спросил он.

– Бабушка не велит вам называть друг друга детскими именами, а он опять за свое! – рас

 

сердилась госпожа Ван.

– Твой брат хочет подарить тебе одну интересную вещицу, – как бы невзначай заметила Д

 

айюй, обращаясь к Сянъюнь.

– Какую? – заинтересовалась та.

– Ты ей не верь! – с улыбкой сказал Баоюй и добавил: – А ты подросла, хотя мы не видел

 

ись всего несколько дней!

– Как поживает Сижэнь? – спросила Сянъюнь.

– Хорошо, – ответил Баоюй, – спасибо, что о ней вспомнила.

– Я ей кое что привезла, – продолжала Сянъюнь, вытаскивая из кармана завязанный узел

 

ком платочек.

– Что это? – спросил Баоюй. – Надо было ей привезти пару резных колец из камня с крас

 

ными прожилками, таких, как ты недавно прислала.

– А это что? – улыбнулась Сянъюнь.

Она развязала узелок, и все увидели четыре колечка, точно такие, как говорил Баоюй.

– Вы только подумайте! – воскликнула Дайюй. – Ведь ты же третьего дня нам присылала 

 

подарки! Так не проще ли было с тем же самым слугой прислать и эти кольца для Сижэн

 

ь, а не возить их самой? Я думала, у тебя там что то необыкновенное, а оказывается, коль

 

ца! Ну и глупая ты!

– Сама ты глупая! – улыбнулась Сянъюнь. – Послушайте, как было дело, и судите, кто из 

 

нас глуп. Подарки я посылала сестрицам, это ясно было с первого взгляда. А если бы зах

 

отела послать служанкам, пришлось бы объяснять, что кому вручить. Будь слуга попонят

 

ливей, тогда бы ладно, но он бестолковый и мог все перепутать. Да и вообще, зачем знать 

 

мальчишке имена девочек? Послать служанку я не могла, потому и привезла сама. Разве 

 

непонятно?

Она разложила кольца и сказала:

– Это для Сижэнь, это для Юаньян, это для Цзиньчуань, а это – для Пинъэр. Мальчик слуг

 

а ни за что не запомнил бы все имена, хотя их всего четыре.

– Ты права! – дружно воскликнули все, рассмеявшись.

– Говорить она мастерица, – улыбнулся Баоюй, – никому не уступит!

– Еще бы! Потому и достойна носить «золотого цилиня»! – с усмешкой промолвила Дай

 

юй, поднялась и ушла.

Никто не обратил внимания на ее слова, кроме Баочай, которая, прикрыв рукой рот, скры

 

ла улыбку. Баоюй уже пожалел о сказанном, но, глянув на Баочай, тоже не сдержал улыб

 

ки. Баочай тем временем встала и отправилась к Дайюй поболтать.

Матушка Цзя сказала Сянъюнь:

– Выпей чаю, отдохни, а потом навестишь золовок. Хочешь, погуляй с сестрами в саду! 

 

Там сейчас прохладно!

Сянъюнь кивнула, завернула в платок три кольца, немного отдохнула и собралась навести

 

ть Фэнцзе. За ней последовали мамки и девушки служанки. Поболтав с Фэнцзе, Сянъюнь 

 

отправилась в сад Роскошных зрелищ, побывала у Ли Вань, после чего пошла во двор Н

 

аслаждения пурпуром искать Сижэнь.

– А вы пока навестите своих родных, – бросила она на ходу служанкам. – Со мной остан

 

ется Цуйлюй.

Служанки разбрелись кто куда: одни пошли повидаться с золовками, другие – поболтать 

 

с невестками. Сянъюнь и Цуйлюй остались вдвоем.

– Почему не распустился этот цветок? – вдруг спросила Цуйлюй, указывая на нераскрыв

 

шийся лотос.

– Время не пришло, – ответила Сянъюнь.

– У нас дома, в пруду, точно такой же, махровый, – продолжала Цуйлюй.

– Наши лотосы лучше этих, – возразила Сянъюнь.

– На той стороне пруда у них растет гранатовое дерево, – промолвила Цуйлюй, – ветви ег

 

о разрослись вширь четырьмя или пятью рядами, и издали оно очень напоминает многоэта

 

жную пагоду. Такие высокие гранатовые деревья встретишь не часто!

– Цветы и травы – как люди, – заметила Сянъюнь, – пышно разрастаются там, где хватает 

 

воздуха и влаги.

– Не верю! – решительно заявила Цуйлюй. – Будь это так, у человека могла бы вырасти в

 

торая голова!

Сянъюнь улыбнулась.

– Я же просила тебя не заводить глупых разговоров! Что мне на это ответить? Все сущест

 

вующее на земле возникает благодаря взаимодействию «инь» и «ян» : прямое и кривое, к

 

расивое и безобразное, все изменения и превращения. Даже все необычное, из ряда вон в

 

ыходящее.

– Значит, весь мир, с момента его сотворения и поныне, представляет собой определенное 

 

соотношение «инь» и «ян»? – спросила Цуйлюй.